Что, если это и был тот самый вор, сообщник Лавровой? И пусть это всего лишь догадка – всё равно стоило её проверить.

– Владимир Матвеевич, напрягите, пожалуйста, вашу феноменальную память, – попросил я.

– А что такое? – Саушкин отставил чай в сторону и отложил чуть надкусанное пирожное.

– Обычный вор вряд ли станет брать только коллекционные монеты, он польстится и на другие ценности. Значит, наш вор – не просто профи, он ещё и со своим определённым кодексом, – принялся размышлять я. – Знаете таких?

Владимир Матвеевич не без гордости кивнул:

– Ну, конечно, мне доводилось сталкиваться с подобными субъектами. И некоторые, даже в наше трудное время, остались верны своим принципам. Хотя, ещё немного, и они вымрут словно динозавры. У воровского мира меняется понятие о чести, – добавил он горестно.

– Тогда я очень рассчитываю на вас. И заранее приношу извинения – у меня нет описание внешности, только одна особая примета – рассечённая бровь. Понимаю, это могло приключиться с ним год назад, но вдруг… – Я с надеждой посмотрел на задумавшегося Саушкина.

Если не этот живой «компьютер», даже не представляю, как буду искать типа в кожаном. Москва – это Москва, огромный город. Даже если каким-то чудом найду, потеряю уйму драгоценного времени.

Саушкин чуть помолчал и, наконец, откликнулся:

– Исходя из психологического портрета преступника, который вы мне нарисовали, и пресловутой рассечённой брови, кажется, я догадываюсь, о ком речь.

– Владимир Матвеевич, кто это? Назовите фамилию, пожалуйста! Век вам благодарен буду. Хотите – ещё пирожных куплю? – не выдержав, чуть не закричал я от радости.

– Хватит с меня сладостей, – засмеялся Саушкин. – А что касается фамилии, извольте – Илья Коренев, по кличке Корень. Пользовался среди урок большим авторитетом за свою принципиальность. По их меркам был чуть ли не рыцарем воровского мира. Бровь ему кстати в драке разбили – вступился за какую-то проститутку. Не побоялся выти один и безоружный сразу на трёх субчиков с финками. И, заметьте, вышел из драки победителем.

Саушкин протяжно вздохнул:

– Много он мне крови попортил в своё время, пока его в Красную армию не мобилизовали.

– И что, он вот так – пошёл на службу? – удивился я.

– А куда бы делся?! Пошёл как миленький!

Мне эта новость не понравилась.

– Владимир Матвеевич, а вы не ошибаетесь? Может, это кто-то другой, раз Корень в армии…

– Я бы, наверное, тоже так подумал, но мне рассказывали, что Корня видели в городе, причём вёл он себя совершенно спокойно. Непохоже, чтобы скрывался от властей. Так-то я за его армейскими подвигами не следил, но краем уха слышал, что попал он в дивизию Якира, в 54-й советский революционный полк имени Ленина, где служил вместе с Мишкой Япончиком, – сообщил Саушкин.

Краем уха мне доводилось слышать о «славном» боевом прошлом этого воинского соединения. «Легендарный» 54-й полк почти полностью состоял из одесских бандитов, к которым для «усиления» попали аналогичные «кадры» из других мест, даже из первопрестольной.

Не знаю, что тогда двигало советским командованием, когда они сформировали это подразделение… Думаю, к 1919-му многие уже успели избавиться от прежних иллюзий насчёт классово или социально близких элементов, особенно в войсках.