– Учтём, – вздохнул Бахматов. – У меня такие же мысли появились.

Незаметно наступил вечер. Инспектор попрощался и оставил нас. Мы с Трепаловым ещё немного повозились с бумагами, пока наконец Александр Максимович ни сказал:

– Всё, Георгий, на первый день хватит. Пора и честь знать. Пошли домой.

Поскольку наши мысли совпадали на все сто, доказывать обратное я не стал. Хорошо хоть удалось подкрепиться бутербродами, которые по нашей просьбе нам принесли из столовой. Они да слабенький чай составили весь наш сегодняшний ужин.

Несмотря на позднее время, здание Петровки продолжало жить своей жизнью. Во многих окнах всё ещё горел свет.

В другое время ночная прогулка по Москве могла бы доставить удовольствие, но сейчас каждый из нас шёл, погрузившись в глубокую задумчивость.

Моё появление в квартире вызвало переполох: соседи, с которыми я ещё не успел познакомиться, не привыкли к поздним приходам. Стоило мне отпереть большую входную дверь, как в проёме нарисовалась угрожающая фигура с маузером в руке. Из одежды на мужчине было только белое исподнее бельё.

– Не стреляйте, – усмехнулся я. – Свои.

– Какие ещё свои? – угрожающе повёл маузером мужчина. – А ну говори, а то милицию вызову!

– Ваш новый сосед, Георгий Быстров, – сказал я. – И да, на всякий пожарный – я как раз в милиции работаю.

Мужчина смущённо спрятал маузер за спину, переложил его в другую руку и выставил вперёд правую ладонь.

– Вот значит и познакомились. Давид Штерн, краском. Вы не обижайтесь, товарищ Быстров. Милиция, конечно, на месте не сидит и хлеб свой кушает не зря, но и бандиты тоже не зевают. Приходится проявлять бдительность, особенно в такое позднее время.

– Давайте на днях как-нибудь посидим, познакомимся получше, – предложил я. – С меня угощение.

– Замётано! – обрадовался Штерн.

Он спохватился.

– Ох, чего это я вас на пороге задерживаю. Проходите, располагайтесь. Если ночью детский плач услышите – не волнуйтесь, это у моего младшенького зубки режутся.

– Хорошо, – кивнул я.

Штерн ушёл к себе, а я вошёл в свою комнату.

Чекисты не подвели – в комнате появилась пусть разнокалиберная, собранная с бору по сосенке, но всё-таки мебель. Скрипучая солдатская кровать, вещевой шкаф и два табурета.

Ничего, для начала вполне хватит, а там разживёмся, подумал я, скидывая с себя одежду и залезая под одеяло.

Надеюсь, к завтрашнему дню муровцы накопают достаточно, чтобы можно было взять за жабры Комарова.

Правда, оставалось ещё найти убийцу той женщины, чей труп выловили на набережной первым. Понятно, что это не Комаров, а кто-то другой, поэтому искать его будет не в пример труднее.

Но это всё потом. А пока спать.

Глаза закрывались сами собой, и я быстро провалился в глубокий сон, зная, что встану утром без всякого будильника и вместе с Трепаловым снова отправлюсь на новую, но такую увлекательную работу, посвящённую искоренению всех тех, кто не достоин звания человека.

Видимо, не зря оказался я именно здесь и именно на этом месте.

Глава 9

Стоит отметить оперативность коллег из МУРа – уже к обеду следующего дня Бахматов собрал всё, о чём договаривались, и вместе со свежими материалами заскочил на Петровку.

Ночь на новом месте выдалась на удивление спокойной. Как и предупреждал Штерн, пару раз за стенкой слышался детский плач, но я то ли настолько устал, то ли привык дрыхнуть в любой обстановке, – особых неудобств это мне не доставило, спал до самого утра как сурок.