— Скажу, что с мужем тебе повезло, Настюша!

— Это точно! — засмеялась Настя и поцеловала меня в щёку.

— Сама такому счастью не верю! До сих пор думаю, что сплю!

— Хочешь — я тебя ущипну, чтобы проверить? — подмигнул я.

— Дома ущипнёшь! Всё дома! — многообещающе, так, как умела только она одна, прошептала Настя, и меня аж бросило в жар.

Вот что значит, любимая женщина!

На сцену тем временем выходила съёмочная группа картины в полном составе: и директор картины Яков Абрамович Корн, и режиссёр Борис Яковлевич Лоренцо, и сыгравший Знаменского — Валера Фогель, и красотка исполнявшая роль эксперта Кибрит, и здоровяк, перевоплотившийся в Томина — я не знал их фамилий, но, говорят, звёзды советского кино не из последних. Оператор, какие-то техники… Человек под сто, если не больше.

Публика с жаром аплодировала. Чувствовалось, что народу «зашло».

Я нарочно попросил, чтобы меня на сцену не приглашали, да и в титрах, вместо моей фамилии стоял псевдоним: там меня указали как Георгия… Победина. И когда я увидел это имя в титрах, то на миг ощутил приступ острой ностальгии.

Смириться с ним я смог только лишь потому, что рядом, в соседнем кресле сидела Настя, моя любимая Настя.

После шквала аплодисментов и моря цветов, Яков Абрамович выдержал паузу и торжественно объявил:

— Товарищи, вижу фильма вам понравилась!

— Конечно! — понеслось с мест. — Ещё давай!

Корн лукаво улыбнулся.

— Ещё говорите⁈ Так вот, у меня для вас радостное известие: наша кинофабрика приступает к работе над продолжением, в котором вы снова встретитесь с полюбившимися героями!

— Когда снимите? — выкрикнули из зала.

— Не затягивайте! Публика ждёт!

Корн с довольным видом снял очки и улыбнулся.

— Очень скоро, товарищи! Очень! Быстрее, чем вы себе можете только представить!

— Это ты написал для продолжения сценарий? — ревниво спросила Настя.

— Я. Можешь поверить: у меня в запасе историй ещё на сто с гаком фильм!

После премьеры, меня, Настю и Степановну пригласили на торжественный фуршет, устроенный здесь же в кинотеатре для съёмочной группы и важных гостей.

— Жора, это несомненный успех! — взволнованно заговорил Корн. — Наша фильма произвела фурор! Люди валом повалят на неё, не только в Одессе, но и по всей стране.

— Было бы здорово! — осторожно произнёс я.

— Всё так и будет! Уж поверь мне — я в деле кино не одну собаку съел! — засмеялся Корн.

— Вам, Яков Абрамович, верю!

— Кстати, а вы заметили, что наш Валера по-прежнему старается вас копировать: у него и костюм и причёска точь-в-точь как ваши?

Настя сразу заметила этот «коспелей» под меня, даже успела пошутить по этому поводу.

— Конечно! Но мне кажется, не стоит всё время быть в образе. А то ещё забудет, каково это — быть самим собой, — вежливо произнёс я.

Фогель, почувствовав, что речь идёт про него, «подрулил» к нам с бокалом шампанского в руке.

— Что скажете, Георгий Олегович? Я был достаточно убедителен?

— У вас дар, Валерий. В этом вам не откажешь!

Он польщённо улыбнулся.

— Я очень старался. Георгий Олегович, не будет бестактным с моей стороны, если я завтра снова приду к вам в уголовный розыск, чтобы задать парочку вопросов.

— Конечно. — улыбнулся я. — Вы же теперь наш человек!

Он приблизил губы к моему уху и тихо произнёс.

— У меня к вам есть ещё один вопрос. Возможно, как раз по вашей части.

— С удовольствием на него отвечу, — сказал я.