– Поеду в Озерки брать Капустина.

– Жора, я с тобой, – приподнялся Самбур.

– Нет, Ваня. Ты – следак, твоё оружие – перо и бумага. Мы тебя подключим попозже, – осадил его я.

– Если Капустин действительно прячется на даче Слыщёвых, ты уверен, что справишься в одиночку? – вмешался Шуляк.

– Обращаться за подмогой некогда, да и не к кому. В конце концов, это всего-навсего гипотеза. Я могу и ошибаться, – вздохнул я. – Всё, мужики, по коням!

– По коням, – усмехнулся Шуляк.

Заверив сестру, что чувствую себя бодрым и полным сил, я с огромным трудом выцарапал своё удостоверение и оружие. Затем поцеловал Катю и вышел на улицу.

До Озерков удалось добраться ближе к вечеру.

Сверившись с планом, нашёл домик, окружённый небольшим яблоневым садом.

Когда-то эти места называли «чухонской Швейцарией», здесь часто на лето селились сливки Петербургского общества. В 1922-м, после двух революций и гражданской войны о бывшей роскоши мало что напоминало: разве что остатки фонтанчиков, клумб, цветников да полуразрушенные псевдоантичные статуи – всякие легкомысленные амурчики с купидончиками. Последние водились тут в изобилии как элементы ностальгии по канувшим в Лету безмятежным временам.

Из трубы курился лёгкий дымок – в доме кто-то жил.

К счастью, ни Слыщёвы, ни их соседи по даче не держали собак, так что я смог подобраться настолько близко, что сумел разглядеть через мутное окошко мужскую фигуру, лежавшую на топчане.

Всмотревшись внимательно понял, что не ошибся в догадке – это был беглый уголовник Капустин.

Мне показалась подозрительной его безмятежная поза, я даже испугался, что он мёртв, но потом облегчённо вздохнул, когда «покойник» резко всхрапнул и перевернулся на другой бок.

Капустин, что называется, дрых без задних ног.

Подобно многим преступникам он снимал стресс при помощи алкоголя, о чём недвусмысленно свидетельствовали опустошённые бутылки явно не из-под минералки, которые стояли на полу у изголовья топчана.

Посчитав, что клиент находится в нужной «кондиции», я пошёл на штурм.

Выставить хлипкую входную дверь плечом не составило большого труда. Я сразу попал в небольшой тёмный коридорчик, заканчивавшийся второй дверью. Та была не заперта, но на этом ментовской фарт закончился.

Да, Капустин был пьян, но относился к той породе людей, которые даже хорошенько приняв на грудь, умудряются сохранять трезвость ума и чуткость слуха.

Спасло меня лишь то, что бандит стрелял из положения лёжа и на звук.

В отличие от него, мне было нельзя пускать револьвер в ход, всё зависело от того, смогу ли я взять Капустина живьём, причём не просто живьём, а в целости и сохранности.

Проигнорировав обе выпущенные в мою сторону пули, я молний влетел в комнату, каким-то чудом ушёл от третьей порции свинца, оказался рядом с приподнявшимся уголовником, вышиб ствол и взял его руку на болевой излом. – А-а-а! – завопил бандит. – Ты что творишь, сука?! Отпусти…

– Отпущу, когда скажешь, кто тебя нанял, чтобы убить Хвылину! – твёрдо объявил я и усилил нажим.

– Я всё скажу, всё! – задыхаясь от боли, прокричал Капустин.

– Хорошо, – я ослабил нажим. – Говори, кто!

– Это Слыщёв приказал!

– Не ври!

– Я говорю правду! – провыл Капустин.

– Ни хрена! У тебя ещё одна попытка ответить на мой вопрос. Если соврёшь: я сломаю тебе эту руку и возьмусь за вторую.

– Ладно, ладно, начальник! Только не калечь…

На его лице отразилось страдание.