– Давайте поужинаем вместе, Георгий Олегович. Вы как к яичнице относитесь?

– Положительно отношусь, – откликнулся я.

– Вот и прекрасно. Я с соседкой договорился, она мне яйца дешевле, чем на рынке, будет продавать. Сегодня сразу купил десяточек.

Он захлопотал возле печки.

После ужина легли спать. Если обычно меня вырубало за секунду, этой ночью я долго ворочался с бока на бок под мерное похрапывание Грома.

После завтрака Лаубе выгулял пса и отправился с ним на службу. Чтобы мне не было скучно, Константин Генрихович дал почитать несколько привезённых с собой книжек.

Я остановил выбор на томике Чехова. Его умная и ироничная проза как нельзя кстати соответствовала моему настроению.

Издание было солидным, дореволюционным, однако я давно освоился со старым алфавитом, и все эти нелепые «яти» в непривычных местах перестали меня смущать. Так что скоро книга поглотила моё внимание и помогла отвлечься от проблем.

Примерно в час дня Константин Генрихович вернулся, причём не только с Громом. На сей раз в компанию старого сыщика и служебного пса затесался и мой начальник уголовного розыска.

– Георгий Олегович, – торжественно объявил Лаубе. – Не знаю, что у вас стряслось на работе, но я не сомневаюсь, что вы – честный человек, так что я всегда буду на вашей стороне. Понимаю, что вы не хотите впутывать меня в собственные проблемы, быть может, вас смущает мой возраст… Однако хочу вас заверить: седина на моей голове ещё не превратила меня в дряхлую развалину, и потому рассчитывайте на меня.

– Спасибо, Константин Генрихович.

У меня просто не нашлось других слов. Я не знал, как мне высказать свою благодарность в адрес этого замечательного человека.

За обеденный стол мы уселись втроём с видом заправских заговорщиков.

– Георгий Олегович, новости такие: вас ищет ГПУ, сегодня уже приходили трое с мандатом от Кравченко, – заговорил Леонов. – Им сказали, что вы в отъезде, они вроде как поверили, однако одного человека в вашем кабинете оставили. И да, у вас в кабинете и на квартире произвели обыск.

– Что-то нашли? – нахмурился я.

В общем-то, пока всё шло в традиционном русле, выходит, не зря вчера готовился.

– Нам не докладывали, – вздохнул Леонов. – Долго собираетесь в подполье находиться, товарищ начальник милиции?

– Зависит от нас с вами, – сказал я. – Что насчёт Бекешина и Юхтина?

– Они в деле, товарищ Быстров. Будут вечером у вокзала как штык! – заверил Пантелей.

– Прекрасно. Место, в котором будем держать Каурова, нашли? – Я не стал даже заикаться насчёт «если».

Каурова возьмём и точка! Иначе – крышка…

– Есть одно на примете. Не сомневайтесь, товарищ Быстров, ни одна собака не найдёт, – посмотрев на дремавшего Грома, добавил:

– Ну, разве что кроме него, но ведь Гром тоже на нашей стороне.

Услышав своё имя, пёс оторвал от лап большую голову, внимательно посмотрел на Леонова и тихо проурчал.

– Конечно, на нашей, – засмеялся Константин Генрихович.

Глава 24

Я ещё раз внимательно изучил фотографию Каурова, благо копий, причём увеличенных, по моему приказу сделали не меньше десятка. Брать снимки с собой и тем более любоваться на них во время операции я запретил: не приведи бог привлечём к себе лишнее внимание и спугнём преступника.

Так что внешность Каурова предстояло запомнить. Само собой, снимку уже семь лет, люди за это время менялись, ну и нельзя исключать того, что беляк воспользуется гримом, однако ничего другого в нашем распоряжении не имелось.