Здесь была своя хитрость. Примерно половина его клиентов платила за публикации, чтобы поддерживать интерес к своей персоне. Материалы о похождениях очередной звезды или таинственном исчезновении таковой во время отпуска шлифовались общими усилиями Мальцева и пресс-атташе этих персон. Потом они утверждались самими звездами и главным редактором. Понятно, что Мальцеву перепадали только крохи с барского стола в качестве бонуса к зарплате, но их вполне хватало на то, чтобы снимать неплохую двухкомнатную квартиру на юго-западе.

Вторая категория героев его публикаций люто ненавидела Мальцева. То ли они не сошлись с редактором в цене, то ли кто-то заказывал нелицеприятные материалы об их жизни. Мальцев толком этого не знал, да и не пытался. Себе дороже! Ему просто клали на стол очередную «объективку», которую он переписывал в разухабистом стиле и расцвечивал пикантными подробностями.

Приблизительно раз в месяц Мальцев становился фигурантом дела о клевете, но ему даже не приходилось являться в суд. Газета содержала солидный штат юристов, которые уже привыкли к такого рода процессам. Обычно дело заканчивалось штрафами. У газеты был специальный фонд, предназначенный для случаев такого рода.

Пару раз после проигранных тяжб звезды перекочевывали в разряд друзей газеты. Мальцеву приходилось работать с теми людьми, о которых он несколько месяцев назад писал несусветную чушь, пользуясь компроматом, собранным неизвестными, но очень пронырливыми личностями.

Любопытно, что новые друзья прекрасно сознавали, с кем имеют дело, но держались на удивление прилично. Они не выказывали журналисту ни малейшей неприязни, хотя перед процессом не скупились в выражениях по его адресу.

Как ни странно, Мальцева именно это больше всего и напрягало. С ним общались как с функцией, а не с живым человеком, репортером известной газеты, сделавшим себе пусть негромкое, но уже довольно известное имя. Он жаждал внимания к себе, а его использовали лишь как безотказную и хорошо отлаженную машину для создания текстов. Она работала в двух режимах, в зависимости от щелчка пальцев шефа — либо в рекламном, либо в клеветническом.

Два раза его даже били — полгода назад в ночном клубе и весной этого года на улице, прямо около подъезда. Последний случай планировалось подать как нападение на независимого журналиста, который с риском для жизни собирает опасную информацию. Шеф рвал и метал. Андрей уже видел свои фотографии на первых страницах вполне солидных изданий, но пыл главного редактора быстро иссяк. Неделю назад Мальцев понял, почему так вышло.

В его офис привезли очередной рекламный заказ. Мальцев поднял глаза на человека, который вручил ему конверт с текстами и фотографиями, и обомлел от страха и удивления. Перед ним стоял тот же громила, который едва не своротил ему челюсть.

Этот тип заметил испуг в глазах журналиста, тот широко улыбнулся, потрепал его по плечу и заявил:

— Не бойся, мы теперь с вами дружим.

Материалы касались известной певицы, которая разводилась с очередным мужем и должна была предстать перед читателями ограбленной с ног до головы. В прошлом материале она подавалась как довольно легкомысленная особа, которая забывает детей во время походов по бутикам и кафе.

Андрей, конечно, умел быстро перестраиваться в той сфере, которая касалась творческой, так сказать, деятельности. Жать руку человеку, который еще недавно избивал его, он был не готов. А пришлось.

Сегодняшняя планерка была посвящена так называемому закону о сенсациях, который вот-вот должны были принять депутаты. Согласно этому документу сбор информации о частной жизни теперь приравнивался к серьезному правонарушению.

Получалось, что едва ли не каждый материал, который готовил Мальцев, мог оказаться поводом для возбуждения уголовного дела.