Изменить размер шрифта - +

— Да нет, это он вначале так показывал! А потом пояснил, что никакой не нож, а расческа. И сам Маханьков признает расческу, а нож отрицает.

Петрицкий раздраженно захлопнул дело и повысил голос.

— Ты что, первый год работаешь? Меня не интересует, кто тебе что сказал — меня интересует, что ты записал в протоколе! Не написал бы про нож — одна песня, а раз написал — другая! Значит, надо этот вопрос исследовать, устанавливать, что ножа не было, и выносить постановление, что признаки разбоя в действиях Маханькова отсутствуют! Ты что, этого не знаешь?

— Виноват, Василий Григорьевич! Конечно, знаю. Упустил просто, но я все исправлю.

Начальник СО вздохнул.

— Не все можно исправить, Виктор. Не все. Сегодня я разговаривал с Бариновым. Он наслышан о твоих похождениях и ставит вопрос ребром. Ты хоть понимаешь, что это все может значить?

— Понимаю. И обещаю, что такого больше не будет.

«Какая сука стучит на меня начальнику? — зло думал он. — Кому я опять перешел дорогу? Не отдел милиции, а какая-то помойка. Все известно, даже то, чего не было»…

— Виктор, пойми меня правильно и не обижайся. Я не святой, но я ношу погоны, — печально сказал Петрицкий, и Шабанов понял, что его дела плохи. — Баринов настаивал, чтобы я сегодня же провел служебное расследование, а по результатам он сам будет делать выводы…

«Даже так? Неплохо начинается у меня день, неплохо. Значит, выгонят к чертовой матери! Сам виноват. Ну что ж… Ничего не поделаешь. Сам создал себе проблемы, сам буду их решать…»

Он стоял, шевелил пальцами ног и совершенно не представлял, как решать проблемы и как жить, если его уволят из органов.

— Что ты молчишь? Ты слышишь, что я тебе говорю, или нет?

— Слышу, товарищ майор. Василий Григорьевич, что я должен сделать?

— Вот это уже вопрос по существу… Значит, так. Для начала. От начальника я тебя сегодня отмазал, сказал, что много работы, что ты будешь документировать сбытчика наркотиков.

— Какого еще сбытчика?

Начальник СО протянул ему тонкую папку.

— Вот материал, возбуждай дело и сегодня же сбытчика задерживай. Потом предъявляешь обвинение, арестовываешь, и в течение трёх недель дело должно уйти в суд. Ты понял задачу? Имей в виду, ты должен себя показать как толковый, исполнительный и ответственный работник. На которого можно во всем положиться…

«Какая-то странная спешка, — размышлял Шабанов. — Самое простенькое дело расследуется два месяца. А сбыт — дело серьезное, санкции нешуточные, а сроку три недели… И к чему такой инструктаж…»

— Кто собирал материал? — спросил он.

— Воскобойников, — Петрицкий смотрел внимательно и вроде бы испытующе, очевидно, ожидая какой-то реакции. — А что?

Виктору стало совершенно ясно: дело гнилое. Но обычное свое чистоплюйство пора забывать. От него ждут покорности. Можно проявить только небольшое сомнение.

— Да сырые у него материалы! А вдруг прокурор или судья не согласятся возбуждать дело?

Петрицкий нахмурился.

— Воскобойников, в отличие от тебя, на работу приходит вовремя и не попадается на глаза начальству в пьяном виде… А в суде и в прокуратуре скажешь, что выполняешь мое указание. И будь уверен — со мной все согласятся! Иди, работай!

В коридоре Виктор столкнулся с Бровиным из ОБЭП. Тот слыл франтом и был помешан на дорогих фирменных вещах.

— Ты что, Витек?! — Бровин ошалело уставился на ноги следователя. — Носки целые купить не можешь? А где твои чудесные туфли?

— Не налазят, ноги опухли, — криво улыбнулся Шабанов.

Быстрый переход