— Мы узнали, что в вашей школе появились места, — сказал граф Арнгейр, — и мы тут подумали, что возможно Милане пошло бы на пользу общение со сверстниками. Да и было бы неплохо сменить домашнее обучение на школьную парту.

Отец вежливо кивнул:

— Милости просим, граф. Для вашей дочери место бы в любом случае нашлось.

В прошлой жизни мы не были одноклассниками, потому что в школу я так и не вернулся. Но Арнгейры переехали в новый город, когда Мила пошла в школу, они часто приезжали в Вороново Гнездо, так как наши отцы очень скоро сдружатся.

Подумал, что как бы я не противился, мы всё-таки, как и в прошлой жизни, познакомились в этот самый день. А может это событие лучше и не менять? В конце концов именно Мила была тем лучиком света, который после смерти родителей придавал мне сил, пусть даже у нас так и ничего и не сложилось. Но ведь теперь в моих силах это изменить.

— Вы ведь тоже дома обучаетесь, княжич? — неуверенно спросила Мила, очевидно, чтобы хоть как-то поддержать разговор, потому что я слишком открыто на нее пялился.

— Да, но это вынужденная мера и вскоре я вернусь в школу, — ответил я.

— Значит, мы будем одноклассниками, — искренне, как умела делать это только она, улыбнулась Мила.

— Могу пригласить вас на танец? — спросил я, как раз уже третья музыка подряд была танцевальная.

Мила покосилась на мать, та едва заметно кивнула, одобряюще улыбнулась. Я знал, что ее родители пытались свести нас и рассчитывали на такую партию. Вот только после того, как родители умерли, я отправился в военную академию, дела Гарванов стремительно пошли на спад, и Арнгейры свое мнение переменили и нашли для дочери более выгодную партию.

— Графиня Милана, — я протянул ей руку, она улыбнулась, не поднимая глаз, подав мне белую ручку с тонкими пальчиками.

— Княжич Ярослав, — всего на миг она подняла глаза и снова смущённо потупила их.

Мы направились к центру зала, где уже лихо выплясывали модный в это время танец арания, где резкие движения перемежались с медленными, как и сама музыка. Танцор из меня был тот еще, но давно прошло то время, когда я этого стеснялся.

Я держал Милу за тонкую талию, кружа ее в танце, она немного раскрепостилась и теперь смотрела мне в глаза без смущения, весело улыбаясь и смеясь, когда я запрокидывал ее в танце. И снова это ощущение — словно бы я вновь стал тем юношей, словно бы снова помолодел.

Краем глаза заметил, что отец и граф Вулпес, оставшись вдвоем, о чем-то жарко спорят. Причем отец вел себя сдержанно, а граф напротив, что горячо говорил, размахивая руками. Отец ему что-то ответил, граф резко замер, оскорбленно уставившись на отца, а затем резко рванул прочь из зала. И что это значит?

— Прошу меня простить, графиня, — шепнул я Миле на ухо, и поспешил за графом.

Конечно, с моей стороны было некрасиво вот так оставлять Милу посреди танца, но граф Вулпес собирался уйти, а у меня к нему было несколько вопросов. К тому же другого такого случая с ним поговорить может и не представиться.

Я выскочил на улицу, граф стремительно направлялся в сторону подземной стоянки, где его наверняка ждал водитель и тетраход.

— Граф Вулпес! — окликнул я его.

Тот резко остановился, каким-то безумным взглядом уставившись на меня.

— Что вам нужно, княжич? — раздраженно поинтересовался он, когда я подошел.

— Хотел выразить свои соболезнования по поводу Элеоноры, — сказал я, — к сожалению другого случая их выразить не представилось.

— Спасибо, княжич, — торопливо сказал он, и уже собирался уйти, как я его снова остановил.