— Так сказало Небо, — я махнул головой на алтарь за спиной.

— И с этим алтарём надо что-то делать, — по-хозяйски вздохнул Белиар, а потом указал, — В этой печати частичка Каэля, без неё его не вернуть.

— Давно ты стал переживать за богов?

— Мне просто Эзекаил не нравится, — рыкнул дьявол, — Кстати, он сорвался с цепи. Не знаю, какой договор с ним заключил Аваддон, но я не стал хозяином души Эзекаила.

— Чтобы вернуть Халиэль, мне так и так придётся подняться на небо, — сказал я.

— Ой, частица Абсолюта, вот не надо только, — Белиар поморщился, — Я давно разгадал ваш замысел. Эзекаил должен быть наказан, ведь так?

— Именно, — улыбнулся я, и впервые почувствовал уверенность в том, что это мне по душе.

Это действительно мой путь. И тот умник на небе давно заслуживает наказания за то, что баловался магией Абсолюта.

Но сначала мне надо бы заглянуть в Инфериор…

— Там, в Инфериоре, прошло много времени, — вдруг сказал Белиар, — Ты можешь быть не готов к этому.

По моей спине пробежали мурашки. То есть…

— Насколько много?

— Достаточно, чтобы удивиться, — засмеялся дьявол, — Кстати, твоя эта стерва, Волчица… Вольфград вот-вот падёт.

Страх проник в каждую жилку моей души. Вольфград! Сколько лет прошло?!

— И, если нам повезёт, мы можем попасть в нужное время и в нужное место, — задумчиво сказал Белиар и покосился на толпу бесов.

Там могут быть и Хильда, и та первушка Грезэ! Кто на них нападает?!

— Нет, хозяин!!! — завопили бесы, а потом поскакали в мою сторону.

— Твою мать, Белиар, — только и успел сказать я, — Одеться бы…

Куча краснокожих тварей налетела на меня, и мы исчезли.

* * *

Оказывается, когда Инфериор бросается тебя обнимать от радости, и вливает в жилы настоящую материнскую магию…

Это очень больно. Я чувствовал себя не лучше, чем тогда, когда Белиар перенёс меня в Тенебру из дома клана Полуночной Тени. Правда, сейчас-то я человек, а тогда был первушником.

— О-о-о!!! — вырвалось у меня, и мой стон глухим эхом раскатился вокруг.

Земное зрение, невероятно сильное, раскрылось. Инфериор был во мне, со мной, частью меня.

Никогда ещё не ощущал так остро его силу.

Я в тех самых шахтах, что под Вольфградом. Рядом истлевают остатки бесов — бедняги потеряли все жизненные силы.

Зрение ускакало выше. Там, сверху, крепость Альфы Серых Волков. По скалам кто-то лезет, карабкается по верёвкам, использует стихию земли.

А в крепости уже кипит бой, но это высоко, не разглядеть воинов.

Вокруг меня до сих пор стояло марево и гарь Тенебры, и я закашлялся, когда в лёгкие хлынул чистый воздух. Пусть я в шахте, пусть от моего прилёта поднялась пыль — но этот родной воздух казался пьянящим.

Кое-как справившись с последствиями возвращения, я встал. Расправил плечи, огляделся. Та самая корруптовая жила, и она до сих пор ещё не разработана.

Шахту никто так не открывал…

Я оглядел себя, залучив на пальце огонёк. Эта стихия стала слушаться меня гораздо лучше, спасибо Тенебре.

Да уж, вид у меня был ну совсем не геройский. Практически голый, только вокруг уцелевшего пояса висят лохмотья, посверкивающие сильверитом. Как дикарь в набедренной повязке, и от сапог ничего не осталось, я свободно шевелил пальцами.

— Белиар, мог бы и приодеть меня, — проворчал я.

Новоиспечённый дьявол Тенебры не ответил.