Да, за седьмой ступенью человека тоже был барьер. Только выглядел он по-другому, не как потолок.

«Это Небо. Тот самый барьер.»

Когда я был нулём, столб духа подпирался снизу нулевой мерой, где растекался в пустоту. Словно струя воды, падающая в океан.

Сверху было то же самое. Что будет, если прорвать седьмую ступень, я не знал.

«Это невозможно.»

— Из нулей тоже было невозможно выбраться, — проворчал я, поднимая копьё.

Я направился к храму, сжимая в руках оружие Белой Волчицы. Оно и до этого было слишком изящным для моей руки, всё же им владела женщина. А теперь оно было мне маловато, словно небольшая сулица.

Думаю, пришло время вернуть наследнице.

Я поднял оружие к глазам, рассматривая его.

— Говоришь, оно пропитано твоей кровью? Почему ты жив, если легенда говорит…

«Ну, легенды любят приукрашивать», — ответил демон, — «Что ты думаешь делать дальше?»

Мне почудилось, или он сменил тему разговора?

«Поднёбыш, твою червятину. Что ты привязался к этому копью? Отдай уже Волчице, пусть въедет в Вольфград великой воительницей, правнучкой той самой Спики…»

— Белиар, — я прервал его, — Легенда говорит, что Спика ударила в спину…

«В спину, ага. Дерьмо нулячье это, а не легенды! У меня до сих пор задница помнит это копьё».

И он усиленно послал мне воспоминания.

«Ярость боя, впереди блистает в сильверитовых доспехах прецептор Аластор. Он отражает удары моего трезубца, он смел и силён, но одной ярости недостаточно, чтобы победить демона.

Я наседаю, поднимая волну огня за спиной прецептора. Сильверитовый доспех спасает от магического удара, но жар огня всё равно испечёт его через некоторое время.

Пришло твоё время, человек. Он обернулся, в глазах мелькнул страх. Я выбиваю его клинок, замахиваюсь трезубцем. Так даже лучше — насадить трепыхающееся тело и заглянуть в глаза, насладиться победой.

И резкая боль в ягодице, пронзающая, кажется, до самых мозгов. Какого?

Аластор ныряет за клинком, пламя огня сбивает подоспевшее подкрепление. Вместе с болью в заднице я ощущаю обиду.

Такую прямо детскую обиду. Мы тут великие дела вершим, битва неба и земли. И тут копьё прям в…»

Правая ягодица страшно зачесалась, едва на грани боли, и я буркнул:

— Всё, всё, я понял, отдам копьё.

«Это я тебе ещё не всё расписал. Там ещё и Зигфрид был, молодой ещё, с братом Хродриком. Так я ему прямо пинка отвесил по стальной заднице. Ох, я хохотал!»

— Зигфрид? Погоди, когда была эта битва?

«Давно. Это я к тому, поднёбыш, что с Зигфридом у нас могут быть проблемы.»

Я зашёл в храм. Фолки уже подлатал Хильду, перевязав ей плечо.

— Хильда, ты вытащила меня из пещеры?

— Да, — она покосилась на Фолки, — И не только тебя.

Помощник виновато отклячил губу:

— Я ж не виноват. Рана заболела сильно, кровить начала. Я чуть копыта там не двинул.

Я кивнул.

— А там был ещё кто?

— Мы нашли тебя у входа, дальше я не рискнула идти. Это страшно, Марк, я там была слабая как… как… нуляшка сраная, — Хильда едва не выплюнула последнее слово.

Она показала мне ногти. Некоторые были обломаны под корень, хотя звериная кровь уже вытянула свежие зародыши.

Я представил себе, что случилось там, в ущелье. И у меня прокатились мурашки по коже.

Хильда с Фолки нашли меня, ворвались в нулевое ущелье. И сила Просветлённой превратила её в обычную женщину, которой надо было тащить на себе двух мужиков.