— Нет.

Купец нахмурил брови, потом переглянулся с Секаем.

— Тогда я не понимаю. Ты уверен?

Монгол тоже пожал плечами.

— Он меня предупредил, так бы мне в голову стрела прилетела.

Матс радостно крякнул и хлопнул себя по меховой шапке. Я только сейчас заметил, что там красуется зашитая крупными стежками дыра.

Все удивленно воззрились на Хорька, и тот весело бросил:

— Если бы не Белый, и я бы уже дух отбросил. И как он увидел, не знаю!

Дидрич снова уставился на меня:

— Тогда я не понимаю. Откуда у тебя дар вилария?

— Кого? — переспросил я.

— Ты можешь видеть, что другому грозит опасность. Это очень… — Дидрич сделал паузу, кивая своим мыслям, и через миг закончил, — Ну, очень редкий дар.

Секай выругался, не выдержав:

— Видит Небо, нулячий ты сын, что твой род родил гения. Где, говоришь, твоя деревня, Белый?

Я непроизвольно коснулся нагрудника, под которым на груди лежал талисман Рычка.

— Рядом с Хорьками, — хмуро ответил я.

— Так он последний, — снова вставил Матс, — Нет Белых-то больше…

— Ты и силен, как бык, — удивился Дидрич, — И, говорят, владеешь магией. А теперь еще и дар велария.

Я пожал плечами.

— На мой род приор наложил барьер, но стая понесла незаслуженное наказание, и Зигфрид освободил меня…

Дидрич кивнул:

— Вот теперь ясно. Такое бывает, когда последний в роду получает от Неба силу. Вот только дар велария особый… Ты раньше охранял кого-нибудь?

— Не в этой жизни, — осторожно сказал я.

Эти слова вырвались у меня совершенно случайно, видимо, сказалось ранение. Но купец среагировал на удивление спокойно.

— Ясно, — Дидрич покосился на небо, — Вера разная бывает, штука это тонкая…

— У нас в степях тоже верят, что великие родичи возвращаются, чтобы воплотиться в новом теле, — сказал Секай.

— Нуль тебе в глотку, Секай! И у леса есть уши, шпионы прецептора везде, а мне еще ереси не хватало в караване.

Секай недовольно замолчал, а купец протянул мне свиток, который так и не отдал перед тем, как я свалился в обморок.

— Охранников у меня и так хватает, — покачал головой Дидрич, — А вот телохранителя никогда не было.

— Я не уверен… — начал было я, принимая свиток.

— Дар велария не даст ошибиться. Один оракул предсказал мне…

— Господин Дидрич, — начал было Секай, — Да пьяный он в говно был, этот оракул!

— А ну, зверь! — огрызнулся купец, — Знай свое место.

— Ага! — Секай не остался в долгу, — Уже бегу!

Купец замахнулся, выхватив меч из ножен. Сильверитовый клинок засверкал на солнце, бросились в глаза блики изумрудов в рукояти. Но монгол даже не шелохнулся, и Дидрич, зарычав от злости, со стуком вогнал меч обратно.

— Я тоже был нетрезвый, — проворчал купец, — Вот когда твоя звериная задница дорастет до третьей меры, тогда и будешь мне указывать.

Секай цыкнул, но ничего не ответил.

— Так что, Белый Волк, — продолжил Дидрич, — Идешь ко мне телохранителем? До Престола Ордена, так уж и быть.

Я осторожно тронул бок.

— Так я вроде ранен…

Купец будто не услышал.

— До Престола четыре дня пути, три дена в день…

Секай с Матсом присвистнули, а Дидрич огрызнулся:

— Молчать, шавки! — потом он указал пальцем мне на рану, — Пока валяешься раненый, оплаты никакой.