От удивления я пересела на кровать уже настоящего босса, и еще неизвестного жениха:

— Вы нашли его без меня?

— Не сразу. По твоим паспортным данным пробили. И я понять не мог, с какой женской придури ты на себе тянешь двоюродного брата бывшего мужа. И почему везде его выгораживаешь?

— Что? То есть… Но…

— Сводный двоюродный брат, — темнея в лице, произнес Владимир, — Жмурко Александр Борисович…

Он говорит, а у меня перед глазами как наяву всплывают все истории о том далеком брате Максимилина, которого родные не признают из-за невменяемости, и о котором не иначе, как о Сашке диковинном не говорят.

— Откуда? — это было все что я могла произнести сдавленным голосом.

— Когда виллу оформляли, я по паспортным данным пробил. Не было ничего проще проверить твое прошлое замужество, посмотреть на бывшего мужа и проверить его родню.

Я не выдержала и все-таки расхохоталась в голос:

— Бедный Стас Крючко!

— Тюнюта, ты почему…? Таня, что смешного?!

— Жаб…! Это я, я его выдумала и писала под его псевдонимом всегда. А ты…! О, Господи! Послал его к Сашку…! К отшельнику, сидящему четвертый год в лесу в собственноручно выкопанной землянке! Теперь ясно его недоумение и сердитый взгляд…! О бед-д-дный!

Я все еще хохотала, в руках нечаянно обретенного счастья, пока он покрывал мое лицо поцелуями, приговаривая: «Танюта… ну, Танюта!»

Эпилог

Дочь точными мазками наносит макияж, и время от времени мне подмигивает.

Первая влюбленность у нее к счастью без осложнений. Всего лишь две недели уныния, и вот новый фаворит девичьих грез уже пригласил на свидание. Четырнадцать ей не дашь, Виктория Владимировна тянет на все восемнадцать. Всецело пошла в отцовскую родню, темноволосая, черноглазая с крутыми формами и, как говорит муж, не менее крутым маминым нравом. Тут уж дважды, если не трижды перестрахуешься, чтобы уберечь от глупостей:

— Ты мои истории помнишь, градации знаешь, что нужно найдешь, будь разумной не спеши.

— А в случае спешки инструкции мне тоже даны. Да, мама, помню, знаю, спешить не буду.

— Хорошо. — Более и слова не скажу, хотя отпускать страшно даже со знакомым мальчиком и даже на дневной сеанс. Никогда не знала, что буду такой трусихой, а вот на тебе — родила и теперь всего опасаюсь. Со вздохом возвращаюсь к прерванной работе над книгой.

Проходит минута, две…

— Мам, если посмотреть на папу, то он у нас Мерло красное, да?

— Да. С многолетней выдержкой. — Говорю тихо, потому что наш джин из бутылки работает в своем кабинете.

— А он всегда был таким? — осторожно интересуется дочь.

— Он — всегда. Правда, не знал об этом до нашей встречи.

— То есть он благодаря вашей встрече стал таким?

— Не люблю не заслуженную похвалу, но в этом случае да, и от медали не откажусь. — И уже чуть громче. — Благодаря нашей встрече.

— Да, неужели? — скептический вопрос из кабинета меня нисколько не разочаровал. Слух у него всегда был сверхъестественный, стоит заговорить о главе семьи в третьем лице, как он неожиданным образом оказывается рядом. Хочет о себе послушать, сейчас расскажем.

— Ты только представь, как он мне предложение делал…

— Как?

— Лежим в кустах, у него ребра треснули, у меня шишка на голове, в общем, красавцы, каких поискать.

— Почему красавцы? Вы как в кустах оказались?

— А это отдельная история о том, как твой папа взял у первого свекра деньги в кредит на развитие бизнеса и о том, как они из него проценты выбивали.