— А при чём здесь кредит? — не понял я.

— При чём кредит? — Сенька округлил глаза. — Ты всё-таки притворяешься или на самом деле такой барановидный?

— Ну притворяюсь. И что?

Сенька стал рассказывать:

— Батон влетел в неприятности. Во-первых, там люди пострадали, а за это по макушке не погладят, это ясно. Папашу могут вполне под суд отдать — а это расходы. А во-вторых, там ещё трансформатор сгорел. Сам понимаешь, это ещё большие расходы. И вычитать будут из его зарплаты. Да батон вообще может загреметь! Вот мать и бесится. И денег нет, и папашу посадят. Втыкаешься?

Я втыкался.

— Про Ерёминых слыхал?

Я слыхал. У нас все про них слыхали. Ерёмины взяли кредит. У нас полгорода уже взяло, модно это. Эти дураки тоже взяли, купили тачку. Ездили везде с довольными рожами. Потом пьяный Ерёмин-старший упал в канаву вместе с тачкой, сломал руку. Как-то нехорошо сломал, и нехорошо срослось. А работал он на лесопилке. А кому на лесопилке нужен криворукий? Кредит Ерёмины не отдали. Банк один раз людей прислал, другой раз прислал, потом вдруг у Ерёминых дом сгорел. Короткое замыкание вроде как. Короче, продали Ерёмины всё, что могли, в долги влезли, кредит вроде как отдали. Сейчас живут почти в землянке в Нельше.

И без машины даже.

Кредит они брали в том же банке, что и мы.

— Вижу по роже, что въезжаешь, — хмыкнул Сенька. — Как ни крути, а на трудовые подвиги тебе придётся вписываться.

— А тебе?

— А я и так вписан. — Сенька потряс картой. — Только я по-умному, а ты тупорыльно. Ты за сто баксов будешь два месяца лианы рубить, а я за один день столько нашинкую.

Тошно жить. Сенька правду сказал — я за такие деньги на самом деле буду два месяца пыхтеть. Обидно.

— Ты сам виноват, — сказал Сенька. — В жизни надо заниматься только своим делом. Иметь свою ось. Стержень. Всегда! И рано или поздно это принесёт свои плоды.

Сенька аж распух от гордости. Тоже мне, стержневик.

— Вот так, брателло, — подмигнул он.

Я думал, что сейчас скажет, что я должен брать с него пример, но он не сказал.

— А ты, я вижу, уже нашёл свою ось, — усмехнулся я. — Будешь, значит, собак всю жизнь хоронить?

— Ладно, ты не раздувайся. — Сенька свернул карту, спрятал её за пазуху. — Поможешь мне с Диогеном, а я тебе половину бакселей подгоню. По-братски. Мамке скажешь, что на подсеке загибаешься, а сам можешь со своей Родионихой…

— Молчи, придурок, в лоб дам, — предупредил я.

— Ну-ну, не очень ты… Я тебе помочь хочу, а ты сразу бычишь…

На крыльцо выполз большой красный муравей, Сенька ловко в него плюнул и принялся наблюдать, как муравей пытается выбраться из вязкого пузыря. Надо будет переписать про Сеньку, я там про него очень мягко насочинял. Теперь напишу, что он настоящий мурод. Всё исправлю на фиг.

— Есть ещё вариант. — Сенька смилостивился, выручил муравья соломинкой и отправил насекомое в одуванчики. — Есть ещё один вариант.

— Какой?

— Ну как какой? Ты же с этим теперь корешишься, как его там… Денис?

Откуда эта сволочь знает?

— Так вот, насколько я знаю, этот Денис, он это… чувачок с деньгами. Ну так и лизни поглубже…

Тут я уж не удержался, в лоб ему треснул. А этот любитель дохлятины увернулся и как в сплетение мне засветит! Я язык чуть не откусил.

Сенька в стойку ещё встал, левый кулак выставил, правый поднял к челюсти, зенки свои задрал, Майк Тайсон.