Сычев закончил чтение и, отложив тетрадь в сторону, снял очки. Он посмотрел на коллег. Тут хватало характеристик, чтобы описать выражение лица каждого.

— Значит, последний звонок из Москвы касался новостей о Ларисе Сомовой, — рассуждал Куприянов. — Вот почему он сорвался с места и помчался в столицу. А вернувшись обратно, умирает в своем кабинете от сердечного приступа.

— Этот вопрос решаемый, — сказал Сычев. — Гораздо важнее другое. Ветров получил доклад доктора Кмитта больше четырех месяцев назад. Он знал все о медсестре, однако ничего не предпринимал. Знал и молчал, а в результате женился на ней и сам угодил в могилу. Почему?

— Что будем делать? — спросил Куприянов.

— Опергруппу в морг. Феликса Гончара арестовать, — начал командовать Трифонов. — Секретаршу Кмитта на допрос. Ну а к Виктории Карамовой я сам поеду. Заодно и художника повидаю.

— Художник не явился. Мы его вызывали.

— Придется самим побеспокоиться. Я возьму с собой трех человек и не возражаю против компании Алексея Дмитриевича.

В кабинете появился сержант.

— Тут почтальон к вам рвется. Говорит, срочное дело.

— Пусть войдет.

Старик выглядел взволнованным и говорил торопливо и неразборчиво.

— Милые граждане начальники, у меня тут очередное послание к нашему художнику...

— Нет времени, старик! — оборвал Куприянов.

— Минутку, — Трифонов поднял вверх руку, — говорите.

— Записочку я прочитал. Не выдержал и сразу к вам. Во всем духи виноваты. Этот запах мне всю дорогу покоя не давал. И я вспомнил...

— Говори толком, Трофимыч.

— Опять ко мне краля подходит возле почты и говорит: дядя Кеша, передай, мол, записочку нашему общему другу. Ну и червончик, как полагается, а лицо шарфиком прячет. Тут этот дух до меня и дошел. От деревенских так не пахнет. Гляжу вслед: плащ дорогой и походка гордая. А потом вспомнил. Намедни я к Ветровым заезжал. Ящик газетами забит, и никто не забирает, будто вымерли все. Захожу, а дома одна медсестра. А запах от нее такой сладостный, аж голова кружится. Точно такой же, как от той крали, которая мне сейчас записку передала. Один в один.

— А раньше духами не пахло? — спросил Трифонов, забирая письмо.

— Нет, но голос-то я ее узнал. Она и раньше письма посылала. И тот же червонец. Какая уж тут ошибка может быть!

Трифонов развернул листок и прочитал: "Милый Илюшенька! Кажется, наша взяла! Все хорошо, не волнуйся. Теперь запоминай. У Зеленого мыса, на холме, есть старая ротонда, а чуть выше проходит дорога, старая, проселочная, всеми забытая. Увидишь там машину. Белая "девятка". Стой возле нее и жди. Я подойду не сразу. Надо убедиться, что вокруг тебя не летают коршуны. Извини за осторожность, но видишь, как все обернулось. Нам неприятности ни к чему. Жди послезавтра в десять утра. Люблю, целую, твоя Вика.

P. S. С победой тебя, ненаглядный мой малыш!"

— Теперь можно не торопиться, — сказал Сычев. — Вилла Ветровых опустела.

— Куприянов, гони в Сосновый Бор.