Страшный крик вырвался из груди Федора Андреича. Он бросил вожжи, соскочил с дрожек и кинулся к Ане, которая уже стояла на ногах и, дрожа всем телом, силилась улыбаться. Она не столько испугалась своего падения, сколько крика Федора Андреича и его бледности.

– - Не ушиблись ли вы? -- нетвердым голосом произнес Федор Андреич.

– - Мне ничего! -- пугливо отвечала Аня, очищая свое платье и собирая свои волосы, рассыпавшиеся при падении. Она стала искать гребенку свою, но собрала только мелкие куски и, держа их в руках, со слезами глядела на них.

Федор Андреич, заметив сломанную гребенку, рассердился:

– - Вот ваши шалости, вот до чего они вас доводят! Ну что вы теперь будете делать с вашими волосами?

Аня поспешно разняла их на две косы и стала заплетать.

Федор Андреич молча ждал окончания, и когда Аня, забросив свои косы назад, взглянула на него, гнев уже исчез с его лица. Она робко сказала:

– - Я вас рассердила?

– - Признаюсь, вы хоть кого из себя выведете.

Тут только он хватился лошади; но ее не было видно.

– - Боже мой! где она? чтоб не сломала себе ноги! -- в отчаянии воскликнул он и чуть не бегом пустился, свистя пронзительно.

Невдалеке послышалось ржание. Федор Андреич пошел тише и свободно вздохнул. Аня первая открыла дрожки, которые, зацепись колесом за молоденькое дерево, стояли боком, а лошадь спокойно щипала дубовые листья с отростков и, махая хвостом, отгоняла докучливых комаров, усевшихся у ней на спине.

Федор Андреич заботливо осмотрел лошадь и дрожки и, найдя, что всё было в целости, вывел лошадь на дорогу и сел на дрожки, сказав Ане:

– - Извольте садиться; теперь уж некогда, делать прогулки: пора домой.

И он посадил Аню вперед и, когда лошадь тронулась с места, прибавил:

– - Не бойтесь: я тихо поеду; но всё-таки держитесь за меня, а то опять упадете!

– - Я уж не упаду-с,-- отвечала Аня, уклоняясь.

– - Вздор! сидите смирно! -- резко сказал Федор Андреич.

И он пустил лошадь маленькой рысью.

По лицу Ани можно было заключить, что ей не нравилась заботливость Федора Андреича; она кусала губы, вертелась и вдруг вскрикнула:

– - Стойте, стойте!

Федор Андреич остановил лошадь и тревожно спросил:

– - Что такое?

Аня соскочила с дрожек и, сказав: "Я забыла зонтик", пустилась бежать назад.

– - Экая шалунья! -- сердито сказал Федор Андреич и крикнул громко:-- Назад! назад!

Аня остановилась и тихо пошла к дрожкам.

– - Назад! -- повторил Федор Андреич, и когда Аня подошла к нему, он спросил своим сердитым голосом, страшно хмуря брови: -- Куда вы так бежали? а?

– - Взять зонтик!

– - И для такой дряни стоит бежать за версту?.. Садитесь! -- повелительно прибавил Федор Андреич.

Аня села, и ей стало страшно одной в лесу с сердитым Федором Андреичем, у которого лицо никогда еще не казалось ей так угрюмо, а глаза так блестящи, как теперь. Сердце у ней застучало, и она готова была бежать от него.

– - Держитесь крепче за меня! -- отрывисто сказал Федор Андреич, давая свободу лошади; но Аня не решалась дотронуться до его руки.

– - Что же вы боитесь! я не укушу! -- раздражительно заметил Федор Андреич.

Подъезжая к дому, он насмешливо спросил:

– - Ну что, съел я вас?

И когда старичок встретил их, Федор Андреич сказал:

– - Ну трусиха же ваша внучка, чуть шеи не сломала.

– - Господи! как? что? -- тревожно воскликнул старичок, обращаясь к своей внучке, которая, поцеловав его крепко, отвечала:

– - Ничего, я не ушиблась!

– - Какая жара сегодня! -- заметил Федор Андреич и, сев на крыльцо, вытер платком лицо, горевшее, как раскаленное железо.