Аня о чем-то задумалась и машинально следила за лошадью, которую кучер проваживал по двору.

– - Уж не изволите ли вы сердиться? -- спросил Федор Андреич, окинув Аню пристальным взглядом.

– - Я устала,-- ответила она и ушла.

– - Ее надо почаще брать с собой… ужасная трусиха, да и моцион ей нужен! -- провожая глазами Аню, заметил Федор Андреич.

– - Странно! а на вид такая храбрая,-- в недоумении отвечал старичок.-- Спасибо,-- с чувством прибавил он,-- спасибо, что ты о ней заботишься, как родной отец.

– - Разве я ей не родня? -- обидчиво сказал Федор Андреич.

– - Больше, чем родной! Но она девушка добрая: она оценит твое расположение к ней. Мы чувствуем всё, всё, что ты для нас делаешь.

И у старичка слезы дрожали на ресницах.

– - Что это! как вам не стыдно! Я, слава богу, и чужих пригрел в своем доме. Вы увидите впоследствии мое расположение к вам. Я не люблю вполовину делать добро. Вы стары, а ей нужна опора.

– - Я даю тебе право, или, лучше, ты его уже приобрел своими благородными поступками: устрой ее судьбу.

После этого разговора они пошли в гостиную и застали Аню в слезах, сидящую на ступеньке террасы.

Гнев охватил Федора Андреича; он заходил по террасе, бормоча: "Вот мило -- плакать каждую минуту!"

И потом требовал, чтоб она сказала причину.

– - Я сломала гребенку и потеряла зонтик! -- всхлипывая, отвечала Аня.

– - И вы из таких пустяков плачете, как будто вас теснят здесь, а?

– - Она глупенькая! -- перебил старичок.

– - Зачем же она не смеется, а чуть что-нибудь -- хнычет? Знайте, сударыня! я вам в последний раз говорю, что не терплю, когда в моем доме, плачут. Слышите?

И Федор Андреич пошел в сад.

– - Ну что ты его сердишь?-- садясь к Ане, сказал старичок.

Внучка, положив ему голову на колени, продолжала плакать.

– - Перестань, Аня; ну стоит ли о гребенке так плакать.

– - Ах, дедушка, я совсем не о том плачу!

– - Так о чем же?

– - Я его боюсь.

– - Чего же его бояться? что ты? он так нас любит.

– - Не знаю; я его боюсь.

И она крепко прижалась к старичку и плакала; старичок, не зная, чем утешить ее, сказал:

– - Посмотри-ка, Аня, какая бабочка красивая летит,-- чудо!

Аня заплаканными глазами взглянула на порхавшую бабочку, долго следила за ней и наконец пустилась ее ловить.

Старичок свободно вздохнул и, улыбаясь, глядел на бегающую свою внучку, бормоча:

– - Дитя еще; немудрено, что боится его.

После чаю Федор Андреич пожелал сыграть с Аней партию в шашки. Они уселись в гостиной.

– - Ну-с, почем прикажете? -- шутливым голосом спросил своего партнера Федор Андреич, расставляя свои шашки.

– - На деньги я не хочу играть,-- сухо отвечала Аня.

– - Отчего?

– - У меня их нет.

– - Выиграете, так будут.

– - Нет! я не хочу! -- капризным голосом отвечала Аня и, перестав расставлять шашки, сложила руки.

Федор Андреич нахмурил брови.

– - Нехорошо, нехорошо! -- строгим голосом заметил Ане старичок, поставил за нее шашки и с несвойственною ему строгостью сказал:-- Играй!

Аня не без удивления повиновалась старичку.

Игра длилась до ужина, и Аня осталась победительницей, выиграв несколько партий у Федора Андреича, который принес из кабинета двадцатипятирублевую бумажку и, подавая ей, сказал:

– - Вот теперь вы можете не плакать о ваших потерях. Пошлите в город нарочного, чтоб он вам купил гребенку.