К рецензиям Ап. Григорьева непосредственно примыкает реплика Эраста Благонравова (псевдоним Б. Н. Алмазова), помещенная в том же журнале. Алмазов замечает, что еще недавно "два наших самых лучших, самых петербургских журнала" -- "Современник" и "Отечественные записки" -- не только не помещали романов, подобных "Мертвому озеру" и "Старому дому", но и "очень невыгодно отзывались о такого рода произведениях". Теперь же "помянутые журналы смекнули, что писать только для избранной публики невыгодно, что если они будут писать только для нее, то у них будет мало подписчиков. И вот они принялись за создание разных романов на манер Дюма. Да ведь оно и легче, и дешевле: такого роду произведения может делать, в свободное время, сама редакция" (М, 1851, No 19 и 20, с. 267).

"Отечественные записки", оказавшиеся в той же ситуации, что и "Современник", воздержались от жестких оценок, подобных той, какую они дали в свое время "Трем странам света" (см.: ОЗ, 1850, No 1, с. 20--22; подробнее см.: наст. изд., т. IX, кн. 2, с. 338--339). Несколько строк, посвященных "Мертвому озеру", оправдывали появление романа литературным безвременьем и отмечали, в общей форме, "хорошие частности и некоторые хорошие свойства выражения" (ОЗ, 1852, No 1, с. 14).

Отдельное издание романа, появившееся в начале года, вызвало лишь один отклик -- статью в "Библиотеке для чтения", подписанную криптонимом "И. П.". В отличие от других отрицательных отзывов, проникнутых тревогой за судьбы литературы, статья И. П. написана в издевательском тоне и направлена не столько против "Мертвого озера", сколько против "натуральной школы" в целом. Из всего романа И. П. выделяет лишь несколько глав, заслуживающих внимания: "…разрежьте, пожалуй, и прочтите тридцать четвертую главу и начало тридцать пятой ‹…› потом тридцать девятую и сороковую, в которой Тавровский встречается с Любой на берегу озера; прочтите еще заглавие -- единственную остроту в этом романе, и довольно -- остальные шестьдесят шесть глав с эпилогом не употребляйте на чтение: все они сплошь покрыты натуральной плесенью" (БдЧ, 1852, No 4, с. 45).

Незначительность содержания, длинноты, пропуски, карикатурные образы, отсутствие слога и неряшливость языка -- все это И. П. относит на счет обоих авторов -- "равномощных поэтов", но "один из сочинителей", по мнению И. П., "в особенном разладе со вкусом и русским языком" (там же, с. 44). Речь идет, по-видимому, о Некрасове как о более известном (по сравнению со Станицким) представителе "натуральной школы".

Статья И. П. возмутила даже тех, кто неодобрительно отзывался о "Трех странах света" и "Мертвом озере". "Кто у вас разбирает "Мертвое озеро"? -- писал А. В. Дружинин редактору журнала А. В. Старчевскому.-- Этот господин пишет легко, но я с горестью увидел в нем булгаринские замашки. Что за выражения и зачем нападать на "натуральную школу"! Это уже старо" {См.: Старчевский А. В. Александр Васильевич Дружинин, -- Наблюдатель, 1885, No 4, с. 125.}.

В том же духе выдержана и анонимная заметка в "Москвитянине": "…странно, что г. И. П. взялся преследовать в "Мертвом озере" натуральность, странно, что ему не нравятся в нем именно те самые немногие оазисы, где авторы сколько-нибудь верно изображают действительность ‹…› Кроме подобной странности приема, ничем для нас не объяснимой, статья г.