|
Выстрелил в воздух. Ожидал удивленных лиц и выпученных, как у Шварца в «Вспомнить Все» глаз, но хрен там был. «Резкий» отпрыгнул в сторону, рука «Хмурого» дернулась к красной призме на поясе. Дальше по плану значился второй предупредительный выстрел — им под ноги, чтобы бандиты поняли: у меня в руках оружие, но они, видно, и так догадались. Так что я выстрелил Хмурому в плечо — целился в руку — тот тут же свалился. Причем, одновременно со мной — я уклонялся от заклятия Резкого. Красный луч с треском сжигаемого воздуха пролетел надо мной. Я выстрелил снова — не попал, зато заставил мелкого бандита снова отпрыгнуть. Пока он восстанавливал равновесие, я успел вскочить, подбежать и ударить. От толчка Резкий отлетел на несколько метров и уже не поднялся. В ту же секунду бок обожгло, будто я к огромному полотенцесушителю прислонился. Сразу стал падать, переходя в кувырок — при этом так долбанулся макушкой, что в глазах повеселело. Поведя пистолетом, наугад несколько раз выстрелил. Тут же вскочил, но больше стрелять не понадобилось.
Все лежали.
***
— Шакта жагар! Котил на дукон! Мнака ла! Ко… Не выдержав, я влепил бандиту несильную пощечину. Тот замолчал, уставившись на меня злобным взглядом. Верхние веки и кожа под бровями сложились уродливой гармошкой. Да, глазной гимнастикой такого эффекта не добьешься… — Ты не понимаешь, что я тебя не понимаю? — спросил я по — русски. Тот какое-то время смотрел молча, потом у него на лице возникла гаденькая улыбочка и он произнес негромко: — М’нака. Я покачал головой. На что он улыбнулся еще шире, мотнул вверх — вниз глазами и повторил: — М’нака, — именно так, с длинной «эм» в начале. Очевидно, это было какое — то ругательство. Указав пальцем на собеседника, я старательно проговорил: — М’нака. Секунду он никак не реагировал. После верхние веки снова сморщились, и он забрызгал слюнями: — Шакта таска! Хашак радом да! М’нака шакта! Вздохнув, я отошел от «мелкого — резкого», и снова склонился над раненным. Дела «фоторобота» шли неважно. Повязка на культе пропиталась кровью, а главное — в мертвозрении его точка быстро тускнела. Средство, которым ему вернули часть здоровья, чем бы оно ни было, оказалось недолговременного действия. Второму бандиту — Хмурому, одна из пуль пробила горло. Я проверил пульс, немного постоял над телом. В итоге ограничился тем, что и этому старательно подышал в рот. Рефлексировать по убитому было некогда — я защищался, если что! — после боя я собрал все, что выглядело, как амулеты в одну кучу, тщательно обыскал и связал бессознательного Резкого, почесал за ухом «корову», на что она внимания не обратила. Потом копался в сумках. Основное место занимали сборы трав и мешки с камнями — с виду не особо драгоценными. Отдельно лежало несколько необработанных шкурок зверьков. Из еды нашел солонину, которую пришлось с сожалением отложить; несколько кирпичиков хлеба, причем необыкновенно вкусного, я с трудом удержался, чтобы не приговорить тут же все. Внешним видом напоминал Бородинский с семечками, но вкус был… не знаю, как у того же Бородинского, но очень свежего и с приятным послевкусием. Да, и «кирпичики» скорее были кубиками, причем одинаковой правильной формы, будто по линейке вымеряли. Черт знает, как этого добились. Еще нашел приправы, в том числе соль, незнакомую крупу и пару жестяных банок — явно из под станка — с чем — то чрезвычайно сладким, даже приторным внутри. Видимо, чтобы на хлеб мазать. В целом, выглядело, будто одна группа ходила на промысел — типа, шишки собирать, а вторая ее перехватила, чтобы отобрать все набранное. |
