Затормозив, я сбросил Чирика на землю. Он тут же принялся расписывать мою близкородственную связь с какашками, но мне было не до того. Никто из «зеленых» за нами не успел, но это из «зеленых».

Выставив Черту и Огнешар вперед, я напряженно всматривался в промежутки между ветками. Я чувствовал «супера» мертвозрением, но не видел глазами. Я даже не заметил, когда он к нам прицепился. Следить за тем, чтобы на бегу не налететь глазом на сучок и одновременно контролировать мертвозрение оказалось непросто.

— М’нака, жагар! Ты слышишь, марагаз! Там лемия…

Толкнув Чирика на землю, я ударил сразу и Чертой и Огнешаром… и промахнулся и первым, и вторым! Тварь похожая на пережравшую стероидов макаку как-то хитро крутанулась в полете и уклонилась от выстрелов, а значит, у меня осталось не более попытки. Катастр — не автомат, после нажатия на управляющий камень нужна пауза, чтобы он встал на место. «Супер» приземлился метрах в семи — восьми. Пока тварь отталкивалась для финального прыжка, мелькнула мысль достать пистолет, но лишь мелькнула. В Москве я пробовал, и не особо сработало. Причем на том мертвяке — переростке костяной защиты не было, нынешний же весь в броне. Наросты покрывали грудь, локтевые сгибы и коленные чашечки.

Нет, катастры — лучший шанс. Главное не спешить…

— Шакта…

Это не я, это Чирик. Он, наконец, заметил мертвеца.

— Ну…

Сейчас! Аж живот свело от напряжения, но я выждал лишнее мгновение и вдавил камни в призмы только когда «супер» оторвался от земли. И если Огнешар против доспехов твари оказался не слишком эффективен, то Черта за счет непрерывности воздействия отыскала-таки уязвимое место. Уже не таким прытким мертвец врезался в землю метрах в трех от нас. Прицелившись, я выпустил по зомбаку максимально мощный заряд. С боков череп твари был защищен хуже. Черная точка в мертвозрении начала гаснуть.

— М’нака ты, а не марагаз, марагаз, — разглядывая побитое магией тело, уныло проговорил Чирик.

— Я не марагаз, — ответил я недовольно.

Недовольно, потому что, вполне возможно, я как раз таки он и был. Как мне удалось вытащить из Чирика, марагазами местные называли некромантов. И судя по всему, популярностью эта публика не пользовались. Что наводило на важную мысль. Вопрос не вовремя оживающих мертвецов в этом мире стоял давно, раз даже такой ни разу не эрудит, как Чирик, мог дать по нему краткий матерный ликбез. А значит, и на Земле зомбаки начали плодиться потому, что этому поспособствовали. Породистое лицо Француза вспоминалось связи с этим в первую очередь. Уже потом мертвецов переместили в этот мир. Для чего? Понятия не имею.

— Лемия! — вдруг взвизгнул Чирик. Я аж вздрогнул. Вот же неугомонный!

— Что за лемия? — спросил я. Скорей всего, еще одно ругательство…

— Леона лемия! Она, она…

В итоге Чирик все же сподобился. Речь шла не о лемии, а о Лемии. Некоей женщине, к которой мой спутник неровно дышал. И она находилась там, в деревне среди мертвецов. Это главное, что я уяснил из его рассказа, который пестрел анатомическими описаниями той самой Лемии. И Лемию требовалось срочно спасти, иначе… Чирик сделает из меня настолько отвратительную шакту, что не один м’нака не позарится.