— Да, нет… Видимо, еще не приехали. — так же шепотом ответил муж. — Да ты не переживай. Приедут. А давай пока елку срубим!

Он достал топорик и уверенно пошел в лес, освещая себе дорогу фонариком. Я после секундного колебания пошла за ним — оставаться одной в темноте не хотелось.

Мы шли довольно долго, оставляя следы ни тонком снежной покрове. Наконец, Володя остановился.

— А вот и елочка. — он показал топором на небольшое зеленое деревце. — Давай ты ее немного наклонишь, а я срублю.

— Как мне ее наклонить? — я с недоумением поглядела на него.

— Ну сядь на корточки и наклони ствол в сторону! — в его чуть дрожащем голосе послышалось раздражение.

— Ты ж мне руку отрубишь!

— А ты выше держи!

После некоторых пререканий я, как обычно, уступила. Села на корточки и, осторожно отодвигая руками в рукавицах колючие лапы, надавила на тонкий ствол. В этом момент на мою голову что-то обрушилась. Я почувствовала резкую боль, в глаза потемнело, и я полетела в длинный темный туннель.

А затем произошло странное. Я почувствовала, что меня больше не тянет к себе земля. Я была высоко, рядом колыхались еловые верхушки, а внизу копошилась темная человеческая фигурка.

Фигурка была мужская. Она схватила в охапку что-то большое и темное и потащила в сторону. Я опустилась пониже и без всякого удивления поняла, что мужчина тащит мое безжизненное тело.

Я проследовала за ним. Затащив тело в густой ельник, мужчина поднял мою руку, долго щупал запястье, затем, оттерев пот со лба, собрал небольшую охапку припорошенных снегом листьев и бросил сверху на тело. Схватился за голову, торопливо сбросил листья, нагнулся и достал из разодранной тряпки, бывшей когда-то моим пальто, мобильник.

Набрал какой-то номер, и тут же в его кармане зазвенел телефон. Звонок тут же смолк. Еще через минуту мой мобильник вернулся в карман изодранного пальто, а сверху снова посыпались листья. После чего мужчина развернулся и, светя себе фонарем, быстро пошел куда-то. Я осталась возле своего тела.

Никаких чувств не было, не было и боли. Были лишь мысли, скользящие по поверхности. Вот и все. Вот и кончилась моя семейная жизнь. И вообще все закончилось. Меня не найдут. Мама и подруги заплачут, сын расстроится… Сын! Я его больше не увижу!

Внезапно я почувствовала резкую боль в виске. Голова болела, словно разламываясь на части. Я пошевелила рукой и вновь застонала от боли. Что же со мной? Кажется, меня ударили по голове… Муж пытался меня убить!

От абсурдности этой мысли я чуть не рассмеялась, и тут же была наказана новой вспышкой боли. С огромным трудом я все же перевернулась со спины на живот и поползла вперед. Кое-как выползла из ельника и с громким стоном упала лицом в грязь. Холод пробирал до костей, разодранное пальто почти не грело. Да, я жива, но как мне выбраться отсюда?

Телефон! Я же видела, что муж положил мне его обратно в карман! Стараясь не кричать от боли, я достала трубку. Она была отключена, но, к счастью, не разряжена. Я включила мобильник, и тут же на дисплее высветились несколько пропущенных звонков от мамы и Тамары. Я перезвонила Тамаре:

— Томочка, спаси! — голос не слушался, хрипел, но подруга узнала его даже в таком виде.

— Лизка, ты где? — закричала подруга в ответ. — Я тебе полчаса уже звоню! Ты зачем телефон отключила?

— Я потом все объясню. — я чуть не плакала. — Я в лесу, одна, почти без одежды… У меня голова пробита. Я замерзну скоро.

— Но где ты???

— Не знаю. — я все же разрыдалась, голова вновь болезненно запульсировала. — Узнай через мобильного оператора.