Что за девка! Нет бы сперва посоветоваться. Вдруг у Сашеньки другие планы? Княгиня набрала воздух, чтобы настоять на своем, но не тут-то было.

– Давайте! – Вскричал Женя. – Кто «за»?

Все подняли руки. Сашеньке пришлось улыбнуться и пролепетать:

– Какая чудная мысль…

– Александра Ильинична, можно вас на два слова? – сказала Нина, прощаясь возле домика.

– Конечно.

– У меня просьба.

– Какая?

– Проведите меня в тюрьму, – огорошила княгиню Нина.

Сашенька не ожидала, что так сразу, не таясь, не извиваясь, девица признается в связи с арестованным князем.

– Но зачем? – спросила она вкрадчиво.

– Я несовершеннолетняя, одну меня не пустят. Только со взрослым.

– Князя Урушадзе желаешь навестить?

– Да.

– Зачем?

– Ася попросила.

«Лжет», – поняла Сашенька.

– Почему бы ей самой к нему не сходить?

– Ее не пускают.

– Кто? – удивилась Сашенька.

– Граф Андрей.

Вот дура! Врала бы, да не завиралась. Сказала бы лучше, что Ася приболела.

– По какому праву? Ася замужняя дама.

– Но бесхарактерная. Как прикажут – так и поступит. До ареста ею муж руководил, теперь отец. Вам уже рассказали про ограбление?

– Твой отчим.

– Небось хвастался? Рассказывал, какой герой? Ненавижу его.

Ух и девица! Разве можно так про родителя, пусть и приемного?

Однако рацей читать Сашенька не стала. Не ее это дело порочную девицу воспитывать. Еще, не дай бог, разозлится, и тогда Сашенька ничего не узнает.

– Давай Глеба Тимофеевича оставим в покое. Объясни лучше, почему граф Волобуев запрещает дочери видеться с мужем? Это ведь абсурд.

– Почему? После суда их все одно разведут.

– Разведут? Вовсе не факт. Как сама Ася решит. Она вправе не расторгать брак. А захочет, так и в Сибирь за мужем последует.

– Кишка у нее тонка для Сибири. Хотя клянется, что любит его.

Вот оно! Проговорилась. Слышали бы, с каким уничижением произнесла. Точно соперница.

– А ты в том сомневаешься? – с улыбочкой хищника, загнавшего жертву в угол, спросила Сашенька.

– Еще бы! Любовь – это когда для избранника готова на все, даже на преступление. Разве не так?

– Ну…

Спорить с сомнительным тезисом Сашенька не стала. Потому что и сама недавно ради мужа преступила закон. Вместо спора продолжила допрос. Казалось ей, что осталось всего чуть-чуть до момента, когда Нина будет вынуждена признаться.

– Но почему ты согласилась выполнить просьбу Аси, раз к ее чувствам относишься с таким пренебрежением?

– А я и не соглашалась. Вернее, Ася не просила. Я соврала, – призналась вдруг Нина. Спокойно, буднично, будто это и не грех. – Сама иду в тюрьму, по своей воле.

«Ах так, значит, играешься со мной. Ну я тебе покажу, кто здесь кошка, а кто мышка», – подумала княгиня и спросила:

– Но зачем? Тюрьма – не место для прогулок. Ты, верно, любишь князя?

Ожидала, что Нина покраснеет, разрыдается, бросится на грудь, начнет сбивчиво оправдываться… Но барышня удивленно приподняла бровь:

– Кого?

– Урушадзе.

– Вы в своем уме?

Она произнесла это столь грубо, с таким неподдельным удивлением, что Сашенька сразу и безоговорочно ей поверила.