— Прошу, унтер-офицер... — унтершарфюрер открыл заднюю дверцу мощного Хорьха с закрытой кабиной.

По бокам Вани уселись автоматчики, унтер занял переднее пассажирское сиденье.

Окна были закрыты шторками, поэтому Иван не видел, куда его везут, но на всякий случай занялся слепым хронометражем маршрута.

Ехали недолго, уже через пятнадцать минут машина остановилась во внутреннем дворе большого монументального здания. Что это за здание Ваня не понял, но по обилию людей с рунами SS на петлицах сообразил, что оно принадлежит какому-то подразделению СС.

Унтершарфюрер молча показал направление и двинул вперед.

В полуподвальном помещении эсэсовец открыл дверь пустой комнаты без окон, очень похожей на помещение для допросов, забрал все документы Ивана и приказал ждать.

Судя по стуку подков на сапогах, автоматчики заняли пост за дверью.

Стул оказался дико неудобным, но такие мелочи Ивана уже давно не смущали.

«Ну что же, подождем... — вяло подумал он. — Значит все-таки проделки Вилли. Вот же черт. Очень некстати. Скорее всего, меня сейчас будут вербовать на какую-то спецоперацию, но по заданию Центра я должен мирно жить в Гамбурге и ждать приказа. А я даже туда еще не добрался. И если соглашусь, возможно даже не доберусь. Так... знание английского явно подразумевают, что меня собираются использовать не на восточном фронте. А принадлежность Вилли к головорезам из пятисотого парашютно-десантного батальона прямо намекает, что это будет диверсионная операция, причем не на Восточном фронте, а в отношении союзников. С одной стороны — очень привлекательно; если проявлю себя, есть шанс продвинуться поближе к интересным фигурам Рейха. Если не ошибаюсь, батальон курирует Отто Скорцени, а это фигура интересней не бывает. С другой стороны, меня могут банально хлопнуть и начну я опять с самого начала. И с третьей — подобный выбрык — прямое нарушение приказа Центра. Надо оно мне? Попробовать отказаться? Я комиссован из армии, заставить меня не могут...»

Ваня принялся себя уговаривать отказаться, но при этом уже твердо знал, если предложение состоится — он согласится.

Через десять минут в коридоре послышались быстрые шаги, дверь распахнулась и в комнату вошел Вилли.

— Прошу извинить за беспокойство Алекс!.. — с чувством заявил оберштурмфюрер пожимая руку Ивану. — Но дело не требует отлагательства.

— Для этого меня засунули в машину и доставили сюда под конвоем? — не особо приветливо ответил Иван. — При этом, сам арест видела половина города.

— Арест? Под конвоем? — Вилли раздраженно поморщился и выругался. — Черт побери! Проклятые штабные идиоты. Ничего доверить нельзя. Но я разберусь...

— Поздно, — буркнул Иван. — Ладно, в чем дело?

Оберштурмфюрер виновато улыбнулся.

— Как ты уже понял, речь пойдет о твоем знании английского. Нам нужен такой человек как ты.

— Кому нам? Зачем? — Ваня все еще изображал крайнее недовольство.

— Извини, пока ничего сказать не могу, — отрезал Вилли. — Но работа интереснейшая. И очень хорошо оплачиваемая. И престижная. Ты же сам говорил, что мечтаешь вернуться на фронт. И еще... — он хохотнул. — Я спасу тебя от Анны! Поверь, женщины из семьи Бузенбаум — это исчадья ада! Из их когтей очень трудно сбежать. А Анна считает, что уже закогтила тебя, она говорила Эльзе. Помедлишь — все, пропал навсегда. Живой пример — перед тобой. И ты еще матушку ее не видел. Она свирепей Сталина!

— Я комиссован по состоянию здоровья! Понимаешь? — резко возразил Ваня. — Сейчас я нормальный, но уже через мгновение могу кататься по полу с пеной на морде. Я не пройду медкомиссию! Даже если пройду, я могу подвести своих боевых товарищей в самый ответственный момент.