К тому моменту, когда Карла перенесла в кухню коробку со щепой и поставила ее рядом с печкой, силы ее были почти на исходе. Заболело буквально все тело. При этом она понимала, что если рухнет на кровать прямо сейчас, то встать сможет только на следующее утро, причем не с ранними пташками.

В последние годы она довольно редко и очень нерегулярно выбиралась в сельскую местность. Был у нее один приятель, прозябавший в Нью-Хэмпшире, а потом еще один, из северного Вермонта, – и раз в два-три года она навещала их. Для нее подобные поездки всегда были сопряжены с массой мелких открытий, и она, наблюдательная по природе, все их старалась запомнить получше. В этих поездках они с Мардж чудесно проводили время – на самом деле именно визиты в Нью-Хэмпшир и Вермонт побудили ее к этой поездке, хотя штат Мэн оказался для нее совершенно новым. Им обоим всегда нравилась эта страна. Да любые края хороши…

Карла на секунду присела за кухонный стол. Мысли о сестре заняли ее ум. Мардж – тоже особа наблюдательная, порой даже слишком. Иногда Карла думала, что она только и делала, что что-то подмечала. Она была лучшим иллюстратором из всех, каких Карла когда-либо встречала, и довольно приличным художником-портретистом вдобавок. Но при этом Мардж никогда не давала своему таланту «зеленый свет», предпочтя унылейшую череду подработок: наборщица текста, сотрудница регистратуры, продавщица в отделе игрушек «Блумингдейл» в рождественский сезон… Последнее – особенно нелепо: Мардж продавала бейсбольные биты и электронные игрушки парнишкам из Ист-Сайда, чьи матери носили меха, таскали под боком дизайнерские сумки и, судя по выражению глаз, собственных отпрысков ненавидели лютейшей ненавистью. Доля этой агрессии неизменно смещалась в сторону Мардж. Да, «Блумингдейл» явно был хуже всего… Ну, возможно, только в личной жизни дела у сестры обстояли хуже. Это вообще была даже не жизнь, а черт-те что. То Мардж по уши, без преамбул, втрескается в какого-нибудь типа, с которым и полчаса невозможно провести в одной компании (ей удавалось протаскаться с ним месяцами), а то на несколько недель засядет у себя в комнате, словно медведь в берлоге, и никого не желает видеть – будто раненый зверь, уповающий, что время залечит раны до первых теплых дней.

К счастью, хоть в личной жизни у сестры в последнее время стали отмечаться сдвиги к лучшему. Ее нынешний бойфренд, Дэн, любил ее и не скрывал данного факта. И, хотя сама Мардж питала к Дэну несколько более сдержанные чувства, она тоже не имела ничего против него. Хотя бы ради разнообразия… а может, и чтобы посмотреть, что из всего этого выйдет. Ну, хоть от людей перестала прятаться.

Но Карле хотелось бы видеть свою сестру более решительной и целеустремленной – возможно, потому что во многом благодаря именно этим качествам ей самой удавалось нормально жить последние несколько лет. Задумавшись о себе самой, Карла поняла, что, борясь за собственное благополучие, все же избрала слишком жесткую тактику – и между волей и чувствами слишком многое поставила именно на волю. Иногда Карла даже задавалась вопросом, сможет ли она вообще – когда придет время и появится на то желание – влюбиться снова.

Свою судьбу она все же оценивала несколько более позитивно, нежели сестринскую. Мардж, на ее взгляд, так и осталась недорослем – и, хотя Карла всегда чувствовала в своей сестре скрытую жесткость, за все эти годы ей так и не удалось увидеть ее в действии.

Карла отворила решетку топки и подбросила в огонь еще два полена. «Пришло время принять душ», – подумала она. Душ, чашка кофе и еда – это оживит ее. И сегодня вечером ей все еще хотелось что-нибудь почитать.

Она разделась у себя в спальне, голой прошла в ванную. Зная, что воде нужно время нагреться, она включила душ и подождала, пока поднимется пар.