— Какую квартиру он посещал, не удалось узнать?

— Такие задачи перед водителями не ставятся, — снисходительно заметил Платонов. — Но я случайно узнал. В доме скончалась пожилая армянка. Фамилии не знаю, но звали Софья Ираклиевна.

— Этого достаточно, — удовлетворенно произнес Грязнов. — А случайность — та же закономерность. Точнее, ее диалектическая противоположность, и друг без друга они существовать просто не могут. Мысль понятна?

— Да какая закономерность! — засмеялся Платонов. — Случайно подслушал разговор двух армян у табачного киоска, когда сигареты покупал.

— А я что говорю! — обрадовался Грязнов. — Не получи ты задания от полковника Бабенко — не волновался бы и сам, когда нервничал твой армянин, а не волновался бы — не курил много. Когда много куришь, быстро сигареты кончаются, вот и пришлось идти к киоску, а не стой ты у киоска в Армянском переулке, не услышал бы разговора местных жителей. Логично?

Парень только головой крутил, выслушивая построения Грязнова.

— Вообще-то нехорошее предчувствие у меня появилось после его поездки в Жостово. Утром он был мрачен, как никогда.

— Тебе надо объяснять, какие люди проживают в жостовских особняках? И к кому же там вы приехали?

— А я в самом поселке не был. Машину остановил в лесу, не доезжая с полкилометра примерно. Там его джип ожидал. Он пересел и уехал, а мне велел возвращаться в Москву.

— Что ты и сделал?

— Ага.

— А утром он, значит…

— Да, в девять утра, как обычно. Мрачный! Злой!

— Может, с похмелья?

— Так это само собой. Но похмелье он быстро гасил. Мы заскакивали в район Белорусского вокзала. Там, на Лесной, есть такой подвальчик «Цахкадзор» называется. Его там знают. Рюмочка, хаш — и он готов к боевым действиям!

— И куда вы в тот день отправились? Где сражались-то?

— А на Ленинградский, в аэровокзал.

— Где мистер Макклин заказал билеты в Нью-Йорк?

— Точно! — восхитился наконец парень провидческими способностями генерала милиции.

Хоть и пустяки, в сущности, а все-таки приятно было Грязнову.

— А еще что можешь добавить? Не про тот день, а вообще…

— Когда начал с ним работать, в первый же день, он сел в машину вот с такой бабой! — Платонов показал большой палец. — Но мне такие не нравятся.

— Дорогая телка? — догадался Грязнов.

— Вот именно что телка. Шалава из тех, что… интердевочки. Видели кино?

— Ну да, валютные проститутки. Красивая, говоришь? Поди срисовал?

— А то! Высокая, стройная, ноги от подбородка! Густющие каштановые волосы, а глаза голубые такие, будто в тумане. На шее монисто из старинных монет, а на пальцах перстни — чернь по серебру.

— Монеты тоже серебряные?

— Ага. Шикарная баба. Дорогая — это точно!

— Макклин называл ее по имени?

— Не, ни разу. Как-то по-армянски — ахчик, что ли?

— Ну да, девушка, значит… А вы с ним по-русски говорили? Ты, часом, не поинтересовался, почему этот американец хорошо и чисто говорит по-русски?

— Не то чтоб интересовался, но сказал, что мне удивительно от американца слышать правильную русскую речь.

— А он?

— Если бы, говорит, ты поработал с мое с русскими дипломатами, глупых вопросов не задавал бы… Вот теперь все.

— Отлично, — потер ладони Грязнов и пожал парню руку.