Тогда, в 1991-м, в доме для стариков я немного растерялся и несколько минут восхищенно разглядывал разнообразные артефакты в книжных шкафах и на письменном столе Перри — длинный ледоруб с деревянной ручкой, стоявший в углу, несколько камней, которые, как потом объяснил Перри, были взяты с вершин разных пиков, и черно-белые фотографии, пожелтевшие от старости. Маленький фотоаппарат на полке — модель «Кодака», которую нужно разложить, прежде чем сделать снимок, — был древним, но не ржавым; похоже, за ним тщательно ухаживали.

— В нем пленка… отснятая несколько лет назад, — сказал мистер Перри. — Так и не проявленная.

Я дотронулся до маленького фотоаппарата и повернулся к старику.

— Вам не интересно, что вышло на снимках?

Мистер Перри покачал головой.

— Я не фотографирую. На самом деле фотоаппарат не мой. Но здешний аптекарь сказал, что пленку, наверное, еще можно проявить. Когда-нибудь я увижу, что получилось. — Он жестом пригласил меня сесть в кресло у встроенного письменного стола. Вокруг стола я увидел разбросанные рисунки цветов, камней, деревьев, довольно искусные.

— У меня очень давно не брали интервью, — сказал мистер Перри с иронической улыбкой. — Но даже тогда, несколько десятилетий назад, мне было почти нечего рассказать прессе.

Я предположил, что он имеет в виду экспедицию Бэрда 1934 года. Но тогда я глупо ошибся и также не догадался уточнить. Моя жизнь и эта книга были бы совсем другими, будь у меня хотя бы зачатки журналистского инстинкта, заставившего бы ухватиться за этот ответ.

Вместо этого я перевел разговор на себя и скромно (для эгоиста) сказал:

— Я редко беру интервью. Большая часть предварительной работы у меня проходит в библиотеках. Вы не против, если я буду записывать?

— Нисколько, — ответил мистер Перри. — Значит, вас интересуют антарктические экспедиции тридцать третьего и тридцать пятого годов?

— Наверное, — сказал я. — Понимаете, у меня появилась идея написать психологический триллер, действие которого происходит в Антарктике. Все, что вы мне расскажете о Южном полюсе, будет очень полезно. Особенно страшное.

— Страшное? — Перри снова улыбнулся. — Триллер? А вашим персонажам придется иметь дело с какими-нибудь враждебными силами, кроме холода, тьмы и одиночества?

Немного растерявшись, я улыбнулся ему в ответ. Вырванные из контекста, сюжеты книг часто выглядят глупо. А если честно, то иногда и в контексте. Действительно, я думал о гигантском страшилище, которое будет преследовать, убивать и поедать моих персонажей. Только еще не придумал, что это может быть.

— Вроде того, — признал я. — Что-то действительно большое и грозное пытается уничтожить наших героев, нечто, живущее во тьме и холоде. Оно пытается пробраться в их ледяную хижину, вмерзший в лед корабль или еще куда-нибудь. Нечто нечеловеческое и очень голодное.

— Пингвин-убийца? — предположил мистер Перри.

Я заставил себя рассмеяться вместе с ним, хотя моя жена, мой агент и редактор задавали этот вопрос каждый раз, когда я заговаривал об антарктическом триллере. «И что, Дэн? Этот твой монстр будет чем-то вроде пингвина-убийцы, мутанта?» Все шутят одинаково. (И до сих пор я не признавался, что действительно думал о мутанте, гигантском пингвине-убийце, как об антарктической угрозе.)

— На самом деле, — вероятно, Перри заметил, что я покраснел, — пингвины могут убить вонью помета своих колоний.

— А вы бывали в их колониях? — спросил я, занося ручку над своим тонким блокнотом, которым я пользовался во время подготовительной работы.