Элен сидела за рулем своего видавшего виды дешевенького «ситроена». Она медленно продвигалась в густом потоке машин по центру Лондона, но это не портило ей настроения. Она даже что-то мурлыкала себе под нос. После того, как Дэрмот отправился в Скотленд-Ярд давать показания и туда снова вызвали Диллис, Элен выехала из гостиницы в Блумсбери и вернулась к себе. Она пила кофе, когда услышала в выпуске новостей, что Кирстен выпущена под залог. Собрав кое-какие вещички, Элен сунула их в машину и сразу же отправилась к Кирстен.
Итак, Кирстен освободили, думала Элен, и с нее самой снято подозрение. Будь это иначе, ее снова вызвали бы в полицию.
Она посмотрела в зеркало заднего обзора, словно ожидая увидеть преследующую ее полицейскую машину. При мысли об этом ее начали злить бесконечные пробки. Можно было бы, конечно, объехать центр по Набережной Виктории — поток машин там меньше. Тогда ей удалось бы выяснить, преследуют ее или нет, и в зависимости от этого решить, ехать ли ей к Кирстен или окольными путями отправиться домой. Она подумала, что разумнее вернуться домой, ведь неизвестно, впустит ли ее Кирстен. Но все же… Может, стоит попробовать — при сложившихся обстоятельствах ей нечего терять.
— Молю Господа нашего простить вас, ибо вы не ведаете, что творите, — торжественно провозгласила Руби. — Возложите на меня крест, который я понесу по улицам Лондона и на котором можете распять меня за грехи, не совершенные мною…
Дон в недоумении смотрел на женщину, на которой был недолго женат. Она родила ему сына, которого он любил, и с годами изменилась так, что сначала Дон даже забыл о цели своего визита. Какой красавицей когда-то была Руби, какой гордой и непокорной — и как разбила Дону сердце, когда предпочла ему и Лоренсу свою карьеру. Теперь не осталось и следа ни от былой красоты, ни от гордого достоинства. Измятый, весь в пятнах шелковый костюм, беспорядок в комнате, выцветшая обивка мебели — все это свидетельствовало о полном равнодушии к жизни. Правда, Руби с прежней лихостью опрокинула стакан джина. Дон едва сдержал улыбку.
— Лоренс, сын мой, — со вздохом произнесла Руби, — если бы ты пришел ко мне раньше, если бы ты поговорил со мной, когда я тебе звонила, я могла бы сказать, кто причиняет тебе все это зло. Но никто не хочет меня слушать. Меня игнорируют как ребенка, который живет внутри меня.
— Руби, — сурово сказал Лоренс, — не надо говорить загадками, ладно? Если тебе известно, кто убил Анну и Джейка, то, ради Бога, скажи нам.
— Все происходит так, — продолжала она, — как предсказала «кокосовая девица»: виной всему ребенок, который живет внутри каждого из нас. Его никто не замечает, все воспринимают его, как нечто само собой разумеющееся. И ему ты позволил растить и воспитывать своего сына…
Лоренс окаменел. Дон хотел что-то сказать, но Лоренс остановил его жестом. Руби несла Бог знает что, она совсем свихнулась, это было ясно… Но потрясение и недоверие уступили место страху, когда Лоренс вспомнил один вчерашний телефонный разговор, сразу же после его возвращения из Скотленд-Ярда.
— Боже милостивый! — пробормотал он и, оттолкнув Руби, начал набирать номер.
— Что происходит? — воскликнул его отец. — О ком ты говоришь, Руби?
— Об этой проклятой Мери Поппинс, — ответила Руби. — О ком же еще?
ГЛАВА 36
Кирстен не собиралась ложиться спать после разговора с Лоренсом, но, повесив трубку, она почувствовала вдруг такую страшную усталость, что у нее не было сил встать. Решив немного отдохнуть, она прилегла и не заметила, как прошло полчаса.
С трудом поднявшись, она взмолилась о том, чтобы беременность протекала легче. |