Этот клерк, оказавшийся не только словоохотливым, но и достаточно сообразительным малым, может стать ценнейшим источником информации, отметил про себя Герсен.

— А чем их так привлекает Дарсай? — поинтересовался Герсен.

— Одни здесь по делу, другие — просто туристы. Можно нередко увидеть, как они, расположившись на веранде нашего ресторана, внимательно присматриваются к представителям низших слоев общества. Тем не менее, их нельзя назвать людьми плохими или испорченными — просто они настолько богаты, что жизнь для них превратилась в увлекательный спектакль, в котором они выступают и как актеры, и как зрители. В «Сферинде» все они — изнеженные аристократы, для которых нищие дарсайцы — недоумки, удел которых прислуживать высшей расе. — После этих слов клерк несколько потупился и произнес извиняющимся тоном. — А впрочем, так ли все это важно? К сожалению, я то и дело становлюсь слишком уж предубежденным.

— Что-то не очень верится, — учтиво заметил Герсен.

— О, с годами я стал куда более покладистым. Не забывайте, мне здесь приходится иметь дело с любым невоспитанным болваном, которому вздумается осчастливить меня своим идиотским лицом — такая у меня работа. Многие годы мои нервы были как туго натянутые струны. Далеко не сразу я открыл для себя первейшую аксиому сосуществования различных людей в человеческом сообществе — любого человека надо воспринимать таким, какой он есть, и хорошенько придерживать свой язык. И насколько же прекрасной сразу становится жизнь! Исчезает вражда, обогащается жизненный опыт, таким всеобъемлющим становится понимание всего, что вокруг тебя происходит.

— Интересные соображения, — заметил Герсен. — Я не прочь порассуждать на эту тему попозже, а сейчас мне хочется заглянуть в ваш ресторан.

— Нисколько не пожалеете, сэр. Желаю вам приятного аппетита.

Герсен вышел на веранду и выбрал столик с видом на площадь. Легким нажатием на кнопку он превратил верхнюю поверхность стола в светящуюся витрину с подаваемыми в ресторане блюдами и напитками. Подошедшему тут же официанту Герсен указал на один из показанных на витрине образцов.

— Что это?

— Наш фирменный «Воскресный пунш». Для придания крепости туда добавлено три рюмки доброго гадрунского рома и столовая ложка эликсира, состав которого является секретом фирмы.

— До вечера еще далеко. А что это?

— Это просто фруктовая наливка с небольшой добавкой алкоголя.

— Это, пожалуй, меня больше устроит. А вот это что?

— «Ахагари для туристов», особым образом видоизмененное применительно ко вкусам уроженцев других планет.

— А это?

— Вареная ночь-рыба. Только-только из болот.

— Пожалуйста, ахагари, салат и наливку.

— Как пожелаете.

Герсен расположился поудобнее и предался созерцанию окружающего пространства. Центральная площадь постепенно переходила вдали в роскошный парк, за которым смутно просматривались расположенные чуть поодаль другие дарсайские зонты. Во многих местах видимость резко ухудшалась вследствие густых завес падающей с высоты воды, однако в просветах можно было различить и самые дальние окраины Сержеуза. Большую часть сооружений вокруг площади создали инопланетные архитекторы, применяя стандартные строительные материалы и используя дарсайские мотивы, но только гостиница «Турист» производила впечатление подлинно дарсайского шедевра.

После того, как ушел официант, оставив на столе перед Герсеном заказанные блюда, Герсен робко попробовал «Ахагари для туристов» и нашел его куда более съедобным, чем то, что подавала мадам Тинтл. Неторопливо покончив с едой, он погрузился в раздумье над материалами, которые подготовил для него Джиан Аддельс и вручил перед самым отлетом с Элойза.