— Каждый день необязательно.

— А вдруг вы подумаете, что я забыла о просьбе? Мне очень жалко вашу сестру. Я видела её выступления: она талантливая актриса.

Акулов поморщился.

Девушка восприняла его реакцию по-своему:

— Нет, в этом я разбираюсь. Её ждёт большое будущее. На большой сцене. Честное слово!

Когда они почти допили кофе, заглянул Катышев:

— Плюшками балуетесь?

— Присоединяйся, Василич.

— Подойду позже.

Поставив опустевшую чашку, Лаки засобиралась.

— Мне ещё по магазинам надо пробежаться. Мама написала во-от такенный список продуктов!

Акулов не возражал. Встал, чтобы проводить до двери. Кажется, девушка ожидала, что он поможет ей надеть пуховик. Вместо этого Андрей задал вопрос:

— Как, кстати, Людмила Борисовна?

— Жалуется на давление.

— Вымогатели больше не звонили?

Пауза.

Показалось или нет? Руки девушки дрогнули, зацепить «молнию» не получилось. Со второго раза она совладала с застёжкой. Посмотрела на Андрея снизу вверх:

— Вымогатели? Нет, не звонили. Я думаю, что больше они не позвонят.

— Почему?

— Что они, совсем деревянные? Видели же, как вы маминых дружков ухайдокали.

— А ты это что, тоже видела?

— Откуда? Мамочка рассказала. После того, как меня отпустили из отделения. Она, кстати, может вам позвонить по мою душу. Хочет узнать подробности про Софрона с Никитой. Вы ей про меня плохого не говорите, хорошо?

Андрей неопределённо пожал плечами.

— Все, я побежала. Обязательно позвоню!

Лаки постояла перед Андреем, как будто рассчитывала, что он станет её целовать, а выходя из кабинета, помахала рукой. Этот жест тоже, казалось, имел дополнительный смысл. Вполне логичным его продолжением явился бы воздушный поцелуй.

Акулов почесал затылок. Катышев вошёл, как и подобает руководителю, без стука и неожиданно.

— Гоняешь чаи с малолетками?

— Да, мечтаю её соблазнить.

— Чего там соблазнять? Бери да делай! Ты что, Акулов, ослеп? Она в тебя втюрилась по самое не хочу!

— С чего ты решил?

— Ну, брат, ты меня удивляешь! — Катышев включил чайник и тут же, не дожидаясь, пока вода закипит, налил полную чашку и бросил в неё две ложки растворимого кофе. — Видел её глаза? Женщину всегда выдаёт взгляд. А уж такую соплячку — тем более.

— Да она постоянно так смотрит!

— Может, и постоянно. Но не на всех. Секешь разницу? Меня, например, она от стенки не отличает. Эх, Акулов, берегись! Обиженная женщина — это страшно. А обиженная женщина в таком возрасте — это страшно и глупо. Что угодно может сотворить. Не с собой — так с другими.

— Мы говорили о деле.

— Это ты так считаешь. А у неё, зуб даю, на этот счёт другое мнение.

* * * 

Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда Ирина Константиновна закончила мыть посуду. Не вытирая рук, она схватила трубку с «кухонного» аппарата. Успела подумать: Андрей. Хочет предупредить о том, что задерживается. Или появились новости о Виктории. Хотя она сама говорила с врачом час назад, и доктор сообщил, что общее состояние опасений не вызывает, но общаться с дочерью преждевременно. Днём она на несколько минут приходила в сознание, однако быстро уснула и спит до сих пор. Никто из милиционеров поговорить с Викторией не успел.

— Алло!

Тишина.

— Я вас слушаю, говорите!

Тишина не была абсолютной. Женщина напрягла слух и различила мерное негромкое гудение.