– А не кажется вам, Равные, – задумчиво произнес Харакхта, – что наш новый друг не слишком умен? Хотя… Может, он просто неотесан, и через какое-то время из него что-нибудь да получится.

– А если вдруг объявятся его соплеменники? – вступила в разговор Ашторех.

– А если он не тот, за кого себя выдает? – вопросил Эрлик.

– Закон священ и незыблем. Нарушать его нельзя. Убив чужака, мы поступим по Закону, и неприятностей у нас не будет.

– А Деркэто все о своем, убить да убить, – вошел в залу Адонис. – Чужака я отвел.

– Садись, Адонис, ты быстро поймешь, о чем у нас тут идет разговор. – Митра огладил кучерявую бороду и продолжил: – Я думаю сказанное Иштар достойно самого серьезного обсуждения. Закон священ и незыблем – да, но… Но нас всего восемь, а причащенных сами знаете сколько, и хотя им не увидеть того, что видим мы, однако… Эх, и о спокойствии в умах причащенных мы должны беспокоиться не меньше, чем о незыблемости Закона.

Адониса, занявшего свое место за столом, быстро посвятил в суть беседы сидящий рядом Харакхта.

Тем временем Митра говорил:

– Я считаю, что пока мы не вправе предпринимать никаких поспешных шагов. Через четыре дня месяц закончится, к Северной пристани придет караван с материка, как обычно с месячным запасом пропитания для наших дорогих причащенных. Вот у тамошних моряков и узнаем, есть ли на свете страна Киммерия и возможно ли, что бы человек оттуда попал к нам. А пока пусть посидит в Убежище.

Равные еще немного поговорили, не сказав друг другу ничего нового, и в конце концов сделали так, как предложил Митра – оставили разрешение судьбы Конана из какой-то там Киммерии на некоторое время. До прихода кораблей с материка.

Глава четвертая

Адонис, поганец, повязку с глаз не снял. Придется как-то это делать самому.

– Эй, дружок, ты кто? Не узнаю что-то.

Не принадлежащий никому из «богов» голос. Тоже заключенный?

– Эй, дружок, – в тон говорившему откликнулся Конан, – я расскажу тебе, кто я и еще много интересного. Только, дружок, сними с моих глаз эту тряпочку.

Молчание. Потом:

– С чего снять?

«Ах, дурень, – обругал себя Конан, – он же слепой, откуда ему знать, что такое глаза».

– Подойди ко мне пощупай голову, нащупаешь тряпку, снимешь ее.

– И что я с этого получу? Конан рассмеялся.

– Я гляжу… то есть слышу, ты не промах. Своей выгоды не упустишь. Я отдам тебе полпайки ужина.

– А самому-то хватит? Я слышал, ты крупный парень… Ладно, уговорил. Только зачем тебе напялили на голову тряпку?

Киммериец расслышал приближающиеся кряхтение и шарканье, а потом почувствовал, как его голову ощупывают пальцы незнакомца. Вот они дотронулись до глаз, вот торопливо сорвали повязку, прошлись по лицу, еще раз дотронулись до глазных яблок.

– Ты больной?! – слепец отшатнулся от Конана.

– Не очень. Можно сказать, здоров. Не пугайся. – Северянин быстро скинул с рук ослабленные Адонисом путы, протер освобожденные глаза, стал осматриваться. Лицезрение сокамерника он отложил на потом. В первую очередь его интересовало место, в которое он попал.

– Представь себе, Симур: клетка, большая клетка, навроде той, в которой львов показывают в саду Ста и одного фонтана. А рядом еще с десяток таких клеток, пустых. Весь этот клеточный городок под открытым небом огорожен стеной, высотой где-то в два моих роста. В стене всего одна дверь, тогда она была закрыта.