— Бабушка сама шила и вязала, — истерический тон адресовался Светке, но та и ухом не повела. — И выкройки сама делала, из газет, и кроила, и на машинке строчила. И вязала на спицах и крючком, и вышивала… «Ленинское знамя», октябрь семьдесят пятого, — мать трепала желтую, нехорошо пахнувшую газету, — дедушка Анатолий как раз в Сирии был, их басмачи обстреляли в районе Алеппо. Рассказывал потом, как они в гробнице какой-то сидели, а над ними бой шел, и вертолет шесть часов ждали. Стены толстые, говорил потом, мы бы там третью мировую пережили. Смешно ему было…

Она причитала еще что-то над рваниной, Светка осматривала неожиданно просторную кладовку, Андрей вышел рассчитаться. Тут же раздался недовольный материн голос, перешедший в крик, Светка безмолвствовала:

— Дома у себя будешь распоряжаться, дорогуша, когда он — дом — у тебя будет! А тут тебе никто командовать не даст, понятно? Понятно, спрашиваю?

Мать топталась перед Светкой и все грозила ей пальцем, та и ухом не вела, обернулась к Андрею.

— Гардеробная хорошая получится, — улыбнулась она, — места много. Ламинат положить, обои переклеить, вешалки купить, шкаф большой и отлично. Можно много чего тут хранить. И вентиляция имеется.

Она показала вверх, и Андрей только сейчас заметил в дальнем углу, до этого прикрытом вазочкой с сухими ветками, зарешеченное окошко и нехилую такую дыру в нижнем углу. Так крыса, наверное, и пробралась сюда, обнаружила вековые завалы и свила гнездышко. Андрей передернулся, обнял Светку, поцеловал ее в щеку.

— Это ты хорошо придумала, но мама сама решит. Чай пить будем?

А у самого до сих пор ком в горле стоял — и от воспоминания, как крыса лезла по стене, и от ее голых выродков, оравших в кипятке. Мать снисходительно улыбнулась, прижала макулатуру к груди и проследовала в гостиную. Андрей вошел следом за Светкой, и они все разместились за большим круглым столом, в окошко светило солнце, и о недавнем кошмаре ничего не напоминало, кроме неведомо как оказавшейся на подоконнике облезлой от времени вазочки, хорошо хоть без засохшего куста внутри.

— Давно так не сидели, — сказал Андрей, чтобы разрядить обстановку, — редко собираемся.

Мать кивнула и принялась расставлять тарелки из белоснежного мейсенского фарфора, про Светку при этом точно забыла, вроде как по рассеянности. Андрей отдал жене свою, мать недовольно поджала губы, но заставила себя улыбнуться.

— Вот детки у вас появятся, и я к вам сразу перееду, — пропела она, подавая сыну посуду, — буду вам помогать с ребеночком управляться…

— Спасибо, — Светка преданно поглядела на свекровь, — но мы как-нибудь сами справимся. Вам будет тяжело с нами.

Мать с деланым безразличием пожала плечами, Андрей сжал Светкино колено под столом. Жена дернула ногой, скидывая его руку, но Андрей сжал пальцы еще сильнее. На их условном языке его жест говорил: не дергайся, а Светка будто отвечала — знаю, все в порядке. Но до порядка было очень далеко.

— Подарок, — шепнул Андрей.

Светка сунулась в сумку, что висела на спинке ее стула, и достала тяжеленькую розовую коробочку, от которой очень приятно пахло, протянула мужу. Терпкий сладковатый запах успокаивал, Андрей отвел ее руку и глянул на мать. Светка вздохнула, поднялась из-за стола.

— Это вам, — она протянула коробку свекрови, — очень хорошие духи, новинка Парижского дома моды. Вам понравится.

Мать не шелохнулась, Светка поставила коробочку перед ней на стол и села.