Рауль покраснел.

– Вы правы, доктор. Я так некрасив теперь, что не могу нравиться моей невесте. Лучше уехать. Только я хочу проститься с ней.

– Ах, уж эти влюбленные! Да давно ли вы ее видели? Впрочем, не хочу вас стеснять. Только предупреждаю, что у Валерии болит голова, я дал ей успокоительное лекарство, и если она спит, то я запрещаю будить ее. Можете только поцеловать ее руку.

Рауль дал себя одеть, но настоял на своем и не хотел уехать, не взглянув на Валерию. Поддерживаемый Рудольфом и графиней, он, шатаясь, дотащился до длинного кресла, на котором молодая девушка спала тяжелым лихорадочным сном. Полусвет, царивший в комнате, и пылающие щеки Валерии не дали возможности князю заподозрить что-либо. Он осторожно прикоснулся губами к руке спящей, а потом спокойно дал посадить себя в карету.

– Ну вот, мы выпроводили его из дома недели на две, и молодая девушка будет иметь время успокоиться, – сказал доктор княгине, прощаясь с ней.

Когда Валерия проснулась, и к ней вернулось сознание, страшное отчаяние овладело ею. Проливая потоки слез, она требовала, чтобы ее везли в Пешт проститься с телом Самуила, назвала себя его убийцей, говорила, что хочет умереть вместе с ним, и просила новых подробностей печального события. День и ночь имя Самуила не сходило с ее уст, она не ела, не пила, и Антуанетта боялась за ее рассудок и здоровье. Но, как предвидел доктор Вальтер, избыток горя утомил ее, сильная слабость сменила возбуждение, и в ней восстановилось сравнительное спокойствие. Уступая просьбам Антуанетты, молодая девушка согласилась съесть что-нибудь; а спокойствие и безмолвие, окружающие ее, благотворно подействовали на ее нервы. Пользуясь этим хорошим настроением, однажды Антуанетта села около своей подруги, которая лежала на террасе в гамаке.

– Милая моя фея, – сказала она, – я хочу предложить тебе нечто. Княгиня ездила навестить Рауля; он чувствует себя хорошо, и для окончательного выздоровления доктор посылает его в Биариц на морские купания. Так как это освобождает тебя на шесть месяцев от обязанности невесты, не хочешь ли ты поехать с нами в Неаполь. Отец и тетушка едут в Виши, так что ты будешь одна со мной и Рудольфом. В тишине, среди чудной природы и вдали от докучливых людей ты спокойно отдашь дань заслуженному сожалению бедному умершему и запасешься новыми силами, чтобы честно выполнить твои обязанности относительно живого. Он не виноват в твоем горе и тоже достоин твоей любви.

Валерия ухватилась за это предложение. Надежда провести несколько недель на полной свободе и думать о Самуиле, не будучи вынужденной скрывать от Рауля свои мучительные чувства, казалось, возвратила ей силы. В ней проявился интерес к жизни. Она торопила, насколько возможно, момент отъезда и объявила, что готова ехать к доктору, чтобы проститься с женихом. Рауль встретил Валерию с такой глубокой трогательной радостью, что молодая девушка не имела ни духу, ни желания выказать ему холодность. Как любящая сестра, ответила она на его поцелуй и искренне порадовалась его заметному выздоровлению.

Рауль же, напротив, был очень встревожен бледностью и изнуренным видом невесты, но доктор успокоил его обещанием, что возвратись из Неаполя, она будет свежа, как роза. Было решено, кроме того, что в конце августа все съедутся в Пеште, и 15 сентября состоится свадьба молодой четы.

Затем Рауль предложил Валерии пройтись с ним, и та, с улыбкой, согласилась. В первый раз после памятного вечера на балу молодые люди были одни. Рауль шел медленно, казался озабоченным, и разговор их часто прерывался. Валерия, считая, что молчание утомительно, предложила ему отдохнуть в роще. Они сели на скамейку, окруженную кустами роз. Она сделала два букетика и один из них дала Раулю. Тот удержал ее руку и, прижимая к губам, сказал:

– Прежде чем мы расстанемся, дорогая моя, мне хотелось спросить тебя.