В эту минуту князь совершенно забыл милую златокудрую Валерию, все чувства его были покорены этой чудной страстной красавицей, волнение которой делало ее еще более соблазнительной. Он сам не сознавал, какой лаской, какой страстью звучал его голос, какой пламенной мольбой горели его глаза, когда он осыпал ее руки поцелуями, убеждая побыть с ним еще час времени.

– Я вам прощаю и остаюсь еще немного, только бога ради встаньте и поклянитесь, что вы не будете стараться снова меня увидеть, – прошептала Руфь, в изнеможении опускаясь в кресло.

С ней творилось что-то странное, пламенный восторженный взгляд Рауля пробудил в ней все тщеславие женщины и сознание власти, которую ей давала ее красота. Значит, она могла быть любимой, ее благосклонность могла быть милостью. Этот красивый, рыцарски любезный молодой человек, на коленях умоляющий ее о счастье провести еще час времени, был живым тому доказательством. Гордое, упоительное самодовольство охватило ее. Самуил лишил ее возможности познавать, насколько торжество это, в сущности, было ненадежно и унизительно. Напротив, в сердце ее закипело горькое, злобное чувство и ненависть к мужу. Пока Рауль продолжал ей нашептывать слова любви, в ее памяти, словно в калейдоскопе, воскресли три года супружеской жизни, жизни с человеком мрачным и холодным, который уклонялся от ее любви и пренебрегал ею. Горячие слезы выступили на глазах Руфи и скатились по ее бледным щекам.

– Боже мой! Вы плачете? – воскликнул Рауль, с удивлением глядя на изменившееся лицо женщины. – Скажите мне откровенно, что заставило вас приехать на маскарад, и каким образом вы были вовлечены в заблуждение, которое, как я вижу, заставляет вас страдать.

– Да, роковая случайность привлекла меня сюда. Вы не будете искать встречи со мной, так как я замужем. Хотя я несчастна и покинута мужем, любящим другую женщину, но я лишь в ребенке моем ищу себе утешение.

Оживленное лицо Рауля мгновенно омрачилось и брови сдвинулись.

– Так хороша, и не любима? – прошептал он и после минутного молчания присовокупил с горечью:

– Знаете ли, судьба словно в насмешку свела нас с вами. Я тоже любил всеми силами души и мне изменили; мне предпочли негодяя! Но я иначе объясняю себе, зачем случай нас столкнул. Участь наша одинакова. Покинутые оба, мы утешим, поддержим друг друга. Позвольте же познакомить вас с чувством любви. Никогда, повторяю вам, я не попытаюсь узнать, кто вы, но своего имени я не скрою от вас в доказательство своей искренности. Я князь Рауль Орохай. Полюбите меня хоть немного, и пусть наше взаимное расположение заставит нас забыть раны нашего сердца.

Руфь слушала, опустив голову. Этот тихий ласкающий голос и притягивающий взгляд, который она чувствовала на себе, действовали на ее организм как наркотическое средство. И Самуил, и сын ее, и чувство супружеского долга – все стушевалось перед непреодолимым желанием изведать счастье любви, забыться в этой атмосфере страсти, ей незнакомой и притягательной, как пропасть привлекает неосторожного, склоняющегося над нею. Когда князь назвал себя, она вздрогнула, и поток новых мыслей брызнул в ее голове. Действительно, насмешка судьбы стала еще сильней, чем предполагал Рауль, насмешка – повергнуть к ногам Руфи мужа ее соперницы, этой светлокудрой изменницы, похитившей у нее сердце Самуила. Когда Рауль привлек ее к себе, она не сопротивлялась и молча приняла пламенный поцелуй, который он запечатлел на ее губах.

Час спустя она рассталась с Раулем, обещая ему извещать о себе по особому адресу, который он ей дал. Словно опьяненная, села она в карету и вернулась домой, где никто не заметил ее отсутствия.

Когда на другой день Руфь проснулась, голова ее отрезвилась, и события ночи представились ей как фантастический сон.