Я был виновен в том, что ее жизнь, равно как и жизнь моего Кости и Ани висели сейчас на волоске. И я должен был вину свою искупить. Тосты, звучавшие в эти два дня в моей квартире, помогли им на время забыть о неприятностях. Но далеко не только затем шумела-гуляла попойка в моем доме.

Инвалиды, работавшие в моей фирме, действительно помогали мне когда-то вполне официально уйти от дурных налогов. Но когда я позвал к себе на работу первого из них – Толю Гуринова, я меньше всего думал о налогах…

Мы служили сверхсрочную в одной роте, вместе мотались по учениям, и когда на крутом повороте скользкого лесного проселка наш ГАЗ-66, сначала пошел юзом, а потом, соскочив с дороги, пошел кувыркаться по склону, мы сидели рядом в кузове…

Рядом оказались и наши койки в госпитале. Именно там я познакомился с врачом божьей милостью Наумом Львовичем, и от больничной скуки освоил его считавшуюся тогда шарлатанской науку ставить диагнозы по линиям рук – кроме меня, похоже, никто в ту пору желания учиться у Львовича не проявил. Но даже Наум Львович не смог помочь Толе стать на ноги; из госпиталя его выписали инвалидом. Мы жили по соседству, и, когда у меня появилось свое дело, я пригласил его к себе – чтобы не спивался в одиночку. К моему удивлению Толя, получив первую зарплату и осознав ее значимость в сравнении со своей инвалидной пенсией, протрезвел раз и навсегда. Он оказался блестящим работником, и скоро я сделал его своим заместителем. Протез и трость не мешали Толе добывать для нас самые выгодные контракты на поставку нефти. Это он постепенно наполнил наш офис друзьями-инвалидами, с которыми успел свести дружбу за годы прозябания на пенсии. Все работали здорово: никто из клиентов моей фирмы не подозревал, что милая девушка, рассказывающая о прелестях отдыха на Кипре, прячет под столом костыли, а так лихо разъезжающая на кресле с колесиками милая дама за соседним столом, ловко делает это потому, что с детства передвигается только в коляске.

Эти люди ценили свою работу и то, что она им давала: когда у моих конкурентов длинноногие секретарши или шустрые, рано познавшие смысл текущего времени, пареньки перебегали в другие фирмы, унося с собой наработанные связи и тщательно охранявшееся ноу-хау, меня не предал ни один. Поэтому, переводя бизнес в столицу края, я взял с собой почти всех, и все здесь неплохо устроились. Они считали фирму родной, а Толя предложил получить нам налоговую льготу. Чтобы набрать нужное число инвалидов, мы наняли еще с десяток колясочников. Они работали с домашних телефонов – обзванивали клиентов и предлагали им новые маршруты. Нам это стоило копейки, но колясочники так не считали – они получали за свою работу в несколько раз больше своих нищенских пенсий. Несколько раз в год я свозил их в офис, мы пировали до первых петухов, и, как мне казалось, эти встречи они ценили еще больше, чем деньги, что два раза в месяц развозили им по домам…

Кроме Толи и других бывших сотрудников, меня навестили еще несколько человек. Эти были здоровы и обязаны мне по нынешней работе – есть люди, которые не забывают, что их детей спасли от смерти. Один приехал с чемоданчиком и быстро выявил три жучка, которые установили в квартире, когда Аня ездила за мной в больницу. Видимо, техников спугнул Костя, поэтому ряд мест в квартире не прослушивался, и теперь я знал эти места. Подполковник милиции приехал в штатском. По телефону я не мог сказать ему нужное, но он сообразил сам. В перерыве застолья я показал ему черную машину у подъезда, объяснив, чьи там люди и что мне от него понадобится.

– Сделаем, Иванович! – спокойно пообещал подполковник. – Но только минут на двадцать-тридцать, не больше.