— Хватит рассказывать! — перебил его Керстерс. — Она действительно была в ужасном состоянии, и стоило больших усилий увести ее. Было бы хорошо, если бы вы с ней поговорили, Джудит. Она вбила себе в голову, будто стрелы, которые мы с Алланом привезли, ядовитые. Не из коллекции на стене, а эти маленькие стрелы, длиной от силы в два пальца!

— А разве это неправда? — спросил Гийо мягко. — Вы же сами хвастались, что они ядовитые.

— Я знаю, мы говорили… Но почему бы нам не рассказать, что нам удалось привезти из путешествия отравленное оружие, когда известно, что существует тысяча шансов против одного, что оно не таково! Наше хвастовство повышает ему цену!

— Важно не это, — живо отозвалась Джудит. — Если разрешите, я вам откровенно скажу: совершенно достаточно и того, что мы терпим вас в доме. Я вынуждена терпеть из-за того, что вы — приятель моего брата, но вы хотя бы ведите себя пристойно, пока находитесь здесь! Пейте этот проклятый виски, я не буду вам препятствовать, и продолжайте распространять свои отвратительные выдумки! О… — Она задыхалась. — Для чего вы хотели видеть меня и Гийо, сэр Генри?

Керстерс сразу замолчал. Он удивленно посмотрел на Джудит. Казалось, у него в голове родилась неожиданная мысль.

— Так вот оно что! — сказал он поспешно.

Послышался шорох шелкового платья, и Джудит ушла. Керстерс, неподвижный, все еще смотрел ей вслед, затем он сделал движение, как бы говорившее, что решение принято. Терлен, ожидавший, что Г.М. взорвется, был удивлен, услышав, как тот сказал спокойным голосом:

— Да, да… Я подозревал, что тут была какая-то ссора.

— Проклятое оружие! — воскликнул Керстерс. — Но откуда я мог знать! Она мне тогда ничего не сказала… Она смеялась, и из этого я сделал заключение… Знаете, она твердит, что презирает сентиментальность. У женщин теперь бывают такие странные понятия. Однажды днем, когда я был здесь и разговаривал с ней, размахивая над головой стрелой, я случайно уколол себе руку. После минуты подлинного страха я решил использовать ситуацию и разыграть перед ней комедию. Я воспользовался случаем, чтобы объясниться ей в любви, и открыл ей свои чувства, прибавив, что я не жалею, что укололся, наоборот, охотно умираю, любя ее. Не стану повторять, что она мне сказала, так как я джентльмен. Между тем, когда за неделю до этого я объяснялся ей в любви, она меня высмеяла. Все, конечно, пропало после того, как она, плача, побежала звать на помощь и вернулась в тот момент, когда я спокойно пил виски из бутылки, желая придать себе храбрости. А она воображала, что застанет меня лежащим в кресле не в силах двинуться! Тогда все было уничтожено!

Равель покачал головой.

— Надо быть деликатнее в любви, дорогой друг! Самое важное — проявлять терпение до того момента, когда успех закрепился.

— Порядок! — сказал Г.М. — Я понимаю, что произошло: она смеялась, обратив все в шутку и уверяя, что заметила обман с первой же минуты, и тот день прошел в атмосфере сердечной интимности. Но двумя или тремя днями позднее она без видимой причины рассердилась и отказалась от всего! Но я не для того здесь нахожусь, чтобы выслушивать рассказы о ваших похождениях, молодой человек. Я хочу знать, как обстоит дело с этим ядом.

— Вся беда в том, что оружие не было отравленным!

— А другое?

— Копья и стрелы из коллекции абсолютно безопасны, я думаю, что маленькие стрелы Аллана — также. Но вы скоро узнаете все точно: я вам сказал, что старая мисс своим поведением привлекла внимание не только стража у двери, но и одного из его коллег, который в соседней комнате вместе со специалистом сравнивал отпечатки пальцев.