Два сыщика переглянулись.

— Что он с ней сделал, мистер Керстерс?

— Ничего, он ее просто отцепил и бросил, как сделал бы каждый, затем поспешно удалился. Почему вы об этом спрашиваете?

— Слушайте, Местерс, обойдитесь без ваших замечаний, вы сами придали большое значение этой детали, — сказал Г.М. — Кимоно Гийо очень старое, и край кармана весь протертый. Поразмыслите! Нет ничего странного в том, что вы так старательно спрятали нитку, которую сняли со ставней окна, нитка несомненно вытянута из этого кармана: Бендер искал что-то в комнате Гийо, сунул руку в карман, и за одну из пуговиц его рукава зацепилась вытянутая нитка… Где вы нашли эту нитку, Местерс, в какой части окна, отвечайте быстро!

— Она была прицеплена к шероховатому краю отверстия для вентиляции. Вы же не можете предположить, — пробормотал инспектор, — что Бендер сам ее привязал, даже если еще какой-то кусочек нитки оставался обмотанным вокруг пуговицы его рукава? Возможно, возможно, но я не уверен, что, оставшись в комнате один, он подошел к окну, чтобы проверить, заперты ли ставни, прежде чем вновь усесться на место. И вы подумали, что кусочек нитки остался, зацепившись за край отверстия? Да? Это ваше объяснение?

Г.М. подошел к окну и стал разглядывать серое небо.

— Местерс, — сказал он наконец, — странная теория рухнула, как карточный домик. Чего стоит теперь ваше предположение, будто убийство совершено посредством стрелы, брошенной с помощью нитки-паутинки? Чего стоит вся ваша странная история? Она была создана из ничего и не смогла продержаться.

Местерс нервно закашлял.

— Вот еще один полезный опыт для пас, друг мой: труп Бендера. Самый необычный из всех, что я когда-либо видел. Он нас ввел в заблуждение благодаря девятке пик и кусочку пергамента, а теперь вот преподносит нам последний удар этой ниткой.

— Не будете ли вы настолько любезны, чтобы объяснить мне, о чем вы, черт возьми, говорите?!

— За все блага мира я не скажу больше ни одного слова об этой стреле. Друзья мои, мне делается стыдно, как вспомню ту комедию, которую мы разыграли в моей канцелярии час назад! В будущем я буду полагаться только на свое собственное мышление. Может ли кто-нибудь из вас сказать что-либо разумное?

Ментлинга вновь обуял приступ ярости.

— Вы что — слепые?! — воскликнул он. — Вы не видите даже того, что очевидно для всех. Арестуйте Равеля! Вот что вы должны сделать! Все много болтают о наследственном безумии в нашей семье, но ведь и Равель также причастен к этому делу. Гийо мне вчера вечером доказал… он меня предостерег… это был последний раз, когда я видел его в живых. Почему же вы хотите свалить вину на нас, когда Равель тоже находился в доме в то время, когда был убит пес и вообще начались все эти страшные дела? Никогда прежде у нас не случалось ничего подобного! Для чего вообще Равель здесь? Забросил все дела на три недели для того, чтобы купить два предмета из обстановки общей стоимостью не больше ста фунтов… И наконец, разве вы не замечаете ничего странного в его поступках? Что он ищет?

— Это я вам могу сказать, — ответил Г.М., указав на серебряную шкатулку. — Вот что он искал, хотя и не знал, что именно это ему нужно. Он искал в ошибочном месте, так как местоположение этого предмета изменено. Хотите, чтобы я вам показал? — Г.М. взял в руки тяжелую шкатулку и снова подошел к окну, на фоне которого четко вырисовывался силуэт его крупной фигуры. — Вы сто раз задавали себе вопрос: зачем Равель тайком, среди ночи, пробирался в эту комнату? Но спросили ли вы также, почему Гийо сделал то же самое? Найдите причину, заставившую его прийти сюда без лампы, так что убийца имел возможность схватить его за воротник и поразить ударом со спины.