— Не думайте, что я буду стоять и покорно ждать, пока вы зарежете меня, как собаку! — воскликнул Гризомбр и, рванувшись вперед, схватил мольберт с фальшивой «Моной Лизой» и развернулся, держа его перед собой. Застигнутые врасплох и не ожидавшие такой расторопности от, казалось, признавшего свое поражение француза, подручные Мориарти отшатнулись. Швырнув подставку в Уильяма, Гризомбр крикнул что-то своим телохранителям и метнулся к двери.

— Глупец! Остановитесь! Вам нечего опасаться! — крикнул ему вслед Мориарти.

Но француз уже мчался сломя голову по коридору.

Один из телохранителей попытался последовать за хозяином, но Уильям Джейкобс, оправившийся после удара, пославшего его на пол, заслонил собой выход и ткнул револьвером в лицо смельчаку.

— Бертрам, Уильям, — бросил Мориарти отрывисто. — За ним. Не стрелять. Постарайтесь взять без лишнего шума. Верните его. Если не сюда, то в Бермондси.

Братья убрали оружие и выбежали в коридор. Пока Мориарти держал французов на прицеле, Спир закрыл дверь, а Гарри Аллен взялся за уборку. Картины были уложены, все следы пребывания постояльцев уничтожены, вещи собраны. Профессор за несколько минут вернулся в обличье американца.

Через четверть часа Спир и Гарри Аллен, прихватив багаж из номера французов, покинули отель вместе с двумя телохранителями Гризомбра. Чуть позже Мориарти спустился в фойе и заплатил по счетам. Вызванный срочно Харкнесс увез Профессора. И только стая сычей еще продолжала наблюдение за «Гросвенором». Они даже успели стать свидетелями прибытия полиции.

Сбежав вниз по лестнице, Гризомбр перешел на шаг, поправил волосы, разгладил одежду и, стараясь не привлекать внимания, пересек фойе. Где спрятаться? Может быть, на железнодорожном вокзале? Отсидеться, дождаться следующего поезда в Дувр, вскочить в вагон в последний момент. Логика подсказывала: Мориарти доверять нельзя. На месте Профессора он не пощадил бы того, кто предал его в тяжелый час. С какой стати Мориарти поступать иначе?

Дойдя до двери, Гризомбр оглянулся и увидел двух сбегающих по лестнице мужчин. Эти двое явно спешили, отталкивали оказавшихся на пути постояльцев и даже не извинялись. Увидев француза, они устремились к нему через фойе — напрямик, как преследующие лису гончие.

Подгоняемый паникой, Гризомбр протолкался к двери и выскочил на вечернюю улицу. Не зная, куда бежать, он рванул через внешний двор, отделявший отель и вокзал от Виктория-стрит, и, презрев опасность, бросился наперерез движению к противоположному тротуару.

Шумная, яркая, улица в этот час напоминала бурлящую реку. Пешеходы двигались сплошным потоком: одни неспешно, с остановками, наслаждаясь шумом и гамом; другие с застывшими лицами, торопясь на деловой обед, важную встречу, свидание, которое нельзя пропустить и которое, возможно, изменит ход всей жизни. Были здесь и воркующие нежно любовные парочки, и молчаливые супружеские пары, и попрошайки, и мошенники, и карманники, и мальчишки, торгующие газетами, и ошеломленные увиденным приезжие.

В ярком свете газовых фонарей неторопливо двигался и транспорт: двухколесные экипажи с мигающими лампами и похожие на праздничные гирлянды и раскрашенные в разные цвета омнибусы. Открытая верхняя платформа давала пассажирам возможность не только любоваться пестрой картиной, но и знакомиться с путешествующими рекламными щитами, белыми и красными, зелеными и желтыми: «Чистящее средство Санитас — безвредное и душистое», «Томатный суп 57 Хайнц с печеными бобами».

Гризомбр попытался остановить проходивший мимо кэб, но возница покачал головой и крикнул, что опаздывает на обед. Он повернулся. Что дальше? Смешаться с толпой? Свернуть в какую-нибудь боковую улочку? Вокзал и отель были теперь далеко, но люди Мориарти могли находиться где-то неподалеку, посреди этого людского потока.