– Токсикологический анализ выявил смесь хинина и лекарства, которое называется эрготамин, – сказала она. – В соединении, инспектор, они не только напоминают героин, но и действуют в точности как героин. Наверно, девушка не знала, что колет.

– Что вы говорите? – не поверил Линли.

Макферсон переступил с ноги на ногу:

– Не надо, Линли. Это убийство.

Глава 23

Дебора не бросала слов на ветер. Когда Сент‑Джеймс вернулся домой, Коттер сказал, что она опередила его на час. И со значением добавил:

– Она сказала, что у нее много работы. Надо печатать новые фотографии. Но, думаю, девочка хочет побыть тут, пока не станет известно о мисс Сидни.

Словно боясь, как бы Сент‑Джеймс не воспротивился, Дебора сразу же пошла в свою мастерскую и зажгла красную лампу, чтобы ее не беспокоили. Сент‑Джеймс постучал в дверь и назвался.

– Сейчас, – весело отозвалась Дебора и зачем‑то стала громко стучать, как бы демонстрируя свою занятость.

Сент‑Джеймс пошел в свой кабинет и позвонил в Корнуолл. Доктора Тренэр‑роу он отыскал дома. Стоило ему назвать себя, как Тренэр‑роу с нарочитым спокойствием поинтересовался насчет Питера Линли, словно ожидал худшего. Сент‑Джеймс спросил, нет ли поблизости леди Ашертон. Щадя ее, он выложил доктору самый минимум.

– Мы нашли его в Уайтчепел. Сейчас с ним Томми.

– Он в порядке? – спросил Тренэр‑роу.

Сент‑Джеймс, как мог обтекаемо, подтвердил, что Питер в порядке, понимая, что только сам Линли имеет право делиться информацией с кем бы то ни было. Вместо этого он рассказал о том, кто такая на самом деле Тина Когин. Поначалу Тренэр‑роу как будто вздохнул с облегчением, узнав, что номер его телефона был записан Миком Кэмбри, а не попал к неведомой лондонской шлюхе. Однако он тотчас сообразил, какими последствиями может обернуться двойная жизнь Мика Кэмбри.

– Мне, конечно же, было неизвестно об этой стороне его жизни, – ответил он на вопрос Сент‑Джеймса. – Вряд ли он имел обыкновение распространяться об этом. Подобные откровения в такой деревне, как Нанруннел, смерти подобны…

Он умолк, и Сент‑Джеймс легко представил направление его мыслей.

– Мы узнали, что Мик бывал в «Айлингтон‑Лондон», – сказал Сент‑Джеймс. – Вы знали, что там работал Джастин Брук?

– В «Айлингтоне»? Нет.

– Кстати, вы не думаете, что Мик отправился туда как раз после вашего интервью?

Сент‑Джеймс слышал, как фарфор звякнул о фарфор, вероятно, что‑то наливали в чашку. Прошло несколько секунд, прежде чем Тренэр‑роу ответил:

– Возможно. Он интересовался исследованиями в области рака. Я рассказал ему о своей работе. Наверняка речь была о том, как работает «Айлингтон». О тамошних исследованиях.

– И об онкозиме?

– Об онкозиме? Знаете ли… – Стало слышно, как он шуршит бумагами. Зазвонил будильник, но его тотчас отключили. – Черт. Подождите минутку. – Тренэр‑роу отпил чаю. – Не исключено, что и о нем говорили. Насколько мне помнится, мы обсуждали широкий спектр новых лекарств. Онкозим тоже к ним относится. Вряд ли я умолчал о нем.

– Значит, вы уже знали об онкозиме, когда Мик пришел к вам брать интервью?

– Все в «Айлингтоне» знают об онкозиме. Его еще называют «детищем Бари».

– Что вы можете рассказать о нем?

– Это антионкоген, предотвращает рост раковых клеток. Вы же знаете, что такое рак. Организм не справляется с лишними клетками, и онкозим помогает ему справиться.

– А побочные действия?

– В этом‑то вся проблема, так? Всегда есть побочные действия.