Энрико схватил Рафаэля за плечо и от души чокнулся с ним пивом. Банки издали жестяной звук и обдали приятелей пеной.

– Я всегда помню, что обязан тебе жизнью брат! – проникновенно воскликнул Энрико. – Мы все с вами – братья по крови…

– А давайте возьмем штурмом этот цветастый бункер! – воскликнул Хосе, указывая на цирковой шатер. – Там, небось, наши стриптизерши скучают – ждут – не дождутся настоящих героев…

…Друзья в обнимку с грохотом вломились в раскрашенные брезентовые двери балагана.

Их встретил испуганный сторож в странном бардовом фраке и дурацком цилиндре.

– Сюда пока нельзя, господа! – сказал он, замахав руками. – Пожалуйста, приходите вечером. Вечером – милости просим, все будет к вашим услугам. А сейчас, я очень прошу, господа…

– Да я в танке горел! – пьяно прорычал Рафаэль, норовя разорвать на себе форменную куртку.

– Дружище, это наш майор в танке горел, – заплетающимся голосом заявил Хосе, – А ты только пулю в булку получил однажды от подлых сепаратов. Но ты все равно должен гордиться – ведь и это подвиг! Тебе даже медаль дали…

– Не могу же я хвастаться шрамом на заднице! Что же, штаны геройски перед всеми снимать?! – развел руками Рафаэль, отчего потерял равновесие и схватился за полотнище, заменяющее шатру створки ворот.

То не замедлило с треском порваться, и Рафаэль грохнулся оземь.

Друзья раскатисто расхохотались. Ржал и Рафаэль в тщетных попытках подняться на ноги. Банки с пивом рассыпались по полу. Само пиво с шипением разбежалось, лизнув пыльный полог шатра.

На шум из глубины шатра выскочило несколько служителей в нарядной цирковой форме. Энрико с удивлением понял, что это – дети. Или не совсем дети?…

«Наверное, лилипуты» – решил он.

Служители, не выражая особых эмоций, посмотрели на сторожа. Тот развел руками:

– Господа случайно зашли. Сейчас уйдут развлекаться дальше. Верно ведь, господа?…

Сторож говорил с надеждой в голосе. Служители стояли молча, видимо, ждали, чем дело кончится.

Откуда-то сбоку появились невысокий толстый человек с настороженным взглядом и худенькая девушка в легком платье.

…И тут с Энрико приключилось нечто, чего с ним еще не бывало за небольшую, но довольно насыщенную событиями жизнь.

От одного взгляда на эту девушку Энрико одновременно и протрезвел, и впал в ступор.

…Ее не избрали бы королевой на конкурсе красоты, хотя была она довольно смазливой и имела неплохую фигуру. Просто лицо ее и тело излучало не ту томную, ленивую силу эроса, которая обычно является определяющей для похотливого жюри, а какую-то таинственную и слегка дикую энергетику, что, скорее, может напугать своей темной непонятностью…

Что-то пугающее и одновременно притягательное было в этой девчонке, то, что включило в голове Энрико скрытую раньше от него самого программу. И стало это новое ощущение для молодого сержанта настоящим сюрпризом.

Он собрал в кулак волю и улыбнулся ей – лучезарно и обаятельно, той самой улыбкой, которой он сходу сбивал с ног самых капризных красоток:

– Прошу прощения, сеньорита! Одну секунду, господа! Еще раз простите за внезапное вторжение! Мои друзья просто перепутали дверь и сейчас с радостью десантируются на улицу…

Ловко, почти театральными движениями он схватил в охапку недоумевающих друзей и буквально вышвырнул их из полумрака циркового «фойе» под веселое светило Сахарной Головы.