— Мадам? — с порога обратился Фредериксон.

— Кто вы? — враждебно спросила младшая.

— Просим прощения за беспокойство, мадам. Мы — британские офицеры…

Она окаменела на миг, а затем бросилась к двум стоящим в нише бочкам, крича:

— Вам мало прошлого раза?

— Мадам, — начал сбитый с толку Фредериксон, — Вероятно, вы не поняли. Мы…

— Назад, Вильям! — Шарп крутанулся волчком и вышвырнул Фредериксона из кухни.

В серых глазах повернувшейся молодой женщины полыхала лютая ненависть, а маленькие ручки сжимали рукоять уродливого седельного пистолета.

Всё пошло наперекосяк, мелькнула у Шарпа мысль. Почему, бог знает. Выскочить наружу стрелок не успел. Кухня озарилась вспышкой. Тело Шарпа пронзила боль и прежде, чем в ушах затих гром выстрела, сознание майора Шарпа померкло.

Часть третья

Глава 9

В гостиной особняка на Корк-стрит капитан д’Алембор чувствовал себя не в своей тарелке. Он вырос в богатой семье и привык к роскоши, но в этой гостиной всё было чересчур. Чересчур большая люстра, чересчур много настенных светильников из хрусталя. Чересчур много позолоты на мебели в псевдоегипетском стиле, модной лет десять назад. Чересчур пышные рамы картин с чересчур сладкими пасторальными сюжетами на стенах. Чересчур для хорошего вкуса. Кроме того, на всём лежала печать заброшенности. На люстре и в светильниках красовались наплывы свечного воска. Всё в комнате покрывала пыль, даже засахаренные вишни и миндаль в розетках на столиках с львиными ножками.

Комнату не убирали и не проветривали много дней. Каминная решётка от пыли казалась седой. Спёртый воздух кисло пах духами. Горничная, с реверансом принявшая у д’Алембора визитку и проводившая сюда, не заглядывала с тряпкой в эту комнату очень давно. Капитан д’Алембор, который и мысли не допускал, чтобы знакомая ему Джейн Шарп потерпела подобное безобразие в собственном доме, предположил, что супруга майора сняла особняк.

Д’Алембор ждал. В гостиной он нашёл лишь одну книгу. Это был первый из трёх томов душещипательного сочинения, повествующего о дочери священника, выкраденной злодеями и проданной в гарем алжирского бея. Открыв последнюю страницу, д’Алембор убедился в обоснованности своих подозрений. Добродетельная девица всё ещё противостояла бею в его попытках отнять её невинность. Капитан со вздохом захлопнул книжонку. Если верить литературе подобного уровня, свирепость алжирских пиратов сильно преувеличена молвой.

Чёрные с золотом часы на каминной полке пробили полдень. В горле першило от пыли. Капитан подумывал раздвинуть вельветовые шторы и открыть окно, однако отказался от этого намерения, дабы не выглядеть в глазах хозяйки нахалом. Так он и сидел, уставившись на паутину, протянувшуюся меж кистей скатерти третьего столика, на котором в позеленевшей воде уныло никли увядшие цветы.

Часы отмерили четверть часа, половину, без пятнадцати. Придя в этот дом без приглашения, д’Алембор предполагал, что придётся ждать, но не настолько же долго! Пятнадцать минут, решил капитан. Он ждёт ещё пятнадцать минут, а потом уходит.

Стрелка двигалась от деления к делению. Следовало оставить записку. Д’Алембор взялся за шнур колокольчика, чтобы горничная принесла письменные принадлежности, но дверь гостиной открылась, и вошла улыбающаяся миссис Шарп.

— Капитан д’Алембор! — воскликнула она с наигранным удивлением, протягивая руку для поцелуя, — Чай будете? Или что-нибудь покрепче?

— Нет, мадам.