— Кого-кого, милая? — опешила старушка.

— Журналиста, который подписывает статьи «Смелый Крик», — повторила я. — Настоящее имя мне, к сожалению, неизвестно.

— Что-то не слыхала, — задумалась старушка. — Пять годков тут на табурете сижу, всех впускаю-выпускаю, а такого не встречала. Может, путаете?

— Исключено. У меня и вырезки имеются. Там четко пропечатано — «Смелый Крик». «Крик», я полагаю, заменяет имя, а «Смелый», соответственно, фамилию.

— Не припомню такого. Или новенький кто объявился? — Старушка покачала головой: — За ними ведь попробуй уследи. Что ни день, то катавасия. Вот вчера: сижу я на посту, все как обычно. Документы проверяю, в журнале отметки делаю. А наш издатель вышел и в крик. Куда, говорит, глаза твои глядели, когда ты инвалидов с жалобами пустила? Я, конечно, себя в обиду не дам. Откуда, говорю, мне знать, что они из инвалидского общества, которое вы на той неделе с грязью смешали? Я, говорю, по паспорту состояние здоровья диагностировать не обучена. И знаете, что он мне ответил? — Старушка хмыкнула и, понизив голос, передразнила издателя: — Надо будет, так и фамилии всех тех, о ком мы пишем, выучишь, и в лицо узнавать натренируешься! Потом велел доклад ему лично держать по каждому входящему. А я что? Я разве против? Уж я и расстаралась, чтоб без его ведома в здание и муха не пролетела. — Старушка торжествующе улыбнулась.

Я с удовольствием представила себе, какую веселую жизнь устроила издателю мстительная вахтерша.

— Надолго его хватило?

— Полдня продержался, — с гордостью ответила старушка.

— А теперь? Будете обо мне докладывать или так пропустите? — подначила ее я.

— Надо бы доложить, — хитро прищурилась старушка. — Да жалко человека, пусть отдыхает. Документик давайте, я вас зарегистрирую, и довольно.

Я протянула паспорт, дождалась окончания процедуры регистрации и прошла через турникет. Здание редакции было трехэтажным. Вахтерша подсказала, что журналисты располагаются на самом верху. Туда я и направилась. Лифта в здании не было, зато имелась широкая старинная лестница. Стойки перил и ступени выполнены из металла, щедро изукрашенного коваными завитушками. Деревянные поручни тоже неплохо сохранились, лишь отполировались за годы служения людям.

Редакцию газеты я представляла себе в виде длинного коридора с дверями по обе стороны. За каждой из дверей стол с непременным компьютером в центре, платяной шкаф и груды бумаг на полу. Как же я ошибалась! Третий этаж состоял из одного-единственного помещения, довольно просторного, со столами в три ряда. Впрочем, компьютеры на столах присутствовали, и горы бумаг громоздились по всей комнате, тут я угадала. За столами сидели сотрудники редакции — с первого взгляда я насчитала девять человек.

Меня заметили. Низкорослый, но внушительный господин спешил мне навстречу. Я сделала два шага вперед и остановилась в ожидании. Симпатичная девица, рабочее место которой было ближе всего к лестнице, чуть слышно прошептала:

— Бегите, у вас еще есть шанс спастись!

— Что-что? — удивилась я.

— Спасайтесь, говорю. Если Петрович доберется до вас, заболтает вусмерть. — И по лицу девушки скользнула едва заметная улыбка.

Переспросить второй раз я не успела. Тот, кого она назвала Петровичем, уже приблизился:

— Куницына, опять за свое? Придумала себе развлечение, людей пугать. Лучше бы ты, Куницына, темы для статей выдавала с такой же резвостью, как шуточки про начальство, — поморщился он и сразу переключился на меня: — По какому вопросу? Главного редактора ищете? Это на второй этаж.