Себастьян рассмеялся. Смех его был не очень веселым. Он посмотрел на свой опустевший стакан из‑под «Ви‑восемь» и поставил его на стеклянный столик.

― Лоуренс рассказал вам о моей проблеме? ― спросил он, глядя на меня немигающими серо‑голубыми искренними глазами.

― Ваша жена ушла, и вы хотите найти ее. Это все, что я знаю.

Лоуренс Уэрринг был адвокатом по гражданским делам, гонялся за несчастными случаями, возбуждал иски по фактам нанесения телесных повреждений и был очень доволен своей жизнью. Заработанные деньги обеспечили ему красавицу жену, офис с кожаными креслами и дом с четырьмя спальнями на набережной Лонгбоут. Если бы я знал, какой именно дом, я мог бы разглядеть его с балкона, где мы сейчас стояли с Себастьяном.

― Мою жену зовут Мелани, ― сказал он, беря в руки папку, лежавшую рядом с пустым стаканом, и протягивая ее мне. ― Она намного моложе меня, ей тридцать шесть, но я думал, что она любит... что она любила меня. Я был слишком честолюбив и верил в это, и некоторое время это казалось правдой. И вот однажды, если быть точным ― четыре дня назад, она...

Он посмотрел по сторонам, как будто она могла возникнуть из воздуха.

― ...исчезла. Я пришел домой и увидел, что ее нет. Одежды и драгоценностей тоже, ничего. Никакой записки. Это случилось... в четверг. Я надеялся, что она позвонит сама или, может быть, ее похититель, но...

― Полиция? ― спросил я, держа перед собой неоткрытую папку.

Он покачал головой.

― Я не хотел бы пока объявлять об этом, ― сказал он. ― Очень вероятно, что жена оставила меня ради... Возможно, она не желает, чтобы ее нашли.

Я открыл папку. В ней было описание пропавших украшений, список кредитных карточек и имена, адреса и телефоны двух человек. Дальше следовала аккуратно отпечатанная страничка с биографией Мелани Себастьян. Пока я пробегал ее глазами, Себастьян смотрел на меня, отхлебывая маленькими глотками из стакана, снова наполненного «ви‑восемь».

Мелани Леннелл Себастьян была уроженкой Огдена, штат Юта. Окончила факультет социологии университета Флориды и переехала со своими родителями, ныне покойными, в Сарасоту. Здесь работала в католической организации, помогавшей неблагополучным семьям, пока не вышла замуж за Себастьяна несколько лет назад. На приложенной фотографии ослепительно улыбающаяся Мелани Себастьян была одета в белую блузку и красные шорты. Ее длинные темные волосы развевались по ветру. Одной рукой она нежно обнимала высокого загорелого мужа, стоящего рядом с ней на белом песке, без рубашки, в белых брюках и прямо глядящего в аппарат. Супруги запечатлелись на пляже Галф‑Кост, что в нескольких милях отсюда.

― Красивая, ― сказал я, закрывая папку.

― Очень красивая, ― поправил он. ― Восхитительная, очаровательная.

― У вас есть предположения о том, что же на самом деле произошло? ― спросил я.

Он пожал плечами и перешел с балкона в гостиную. Я последовал за ним, держа папку в руке. Мы остановились перед портретом его жены, висевшим на стене над большим мягким диваном с замшевой обивкой. Несмотря на этот диван и весь дорогостоящий современный уют, дом мне не нравился. Но я мог оценить, во сколько он обошелся хозяевам, ― на это, по всей видимости, и был расчет.

― Возможно, другой мужчина, но я сомневаюсь... ― сказал он. ― По крайней мере, я надеюсь, что это не так, однако... Мы никогда по‑крупному не ссорились. Я ни в чем ей не отказывал, буквально ни в чем. Я далеко не бедный человек, мистер Фонеска, и...

Он остановился и глубоко вздохнул.

― Я проверил наши совместные счета, ― продолжал он, снова беря себя в руки, ― чековый и сберегательный. Большая часть денег снята. Не осталось почти ничего. Мой адвокат проверяет остальные вложения, к которым Мелани могла иметь доступ. Я не могу поверить, что она просто забрала все деньги, какие могла, и ушла.