Вдобавок и лето было промозглое, дождливое. В один из таких холодных, серых августовских дней к Соломону Исаковичу домой пришел милиционер. Милиционер был немолодой и вежливый, но из его разговора трудно было понять, зачем он пришел. Он аккуратно записал имя, отчество, фамилию, год рождения и национальность Соломона Исаковича, номер его паспорта, специальность и место работы, спросил о родных и покачал головой, когда узнал, что их нет. Затем спросил о родных за границей, и Соломон Исакович вовремя спохватился и сказал про однофамильца, который теперь считался двоюродным братом. Тут милиционер выразил свое соболезнование и недоумение, что единственный родственник покинул Соломона Исаковича.

— Что ему, плохо, что ли, тут было? — спросил милиционер.

— Да нет, почему плохо, — осторожно ответил Соломон Исакович, опасаясь, что тот начнет расспрашивать про совершенно неизвестного ему родственника.

Соломон Исакович принимал милиционера на кухне, так как в комнате у него по-прежнему не было мебели. Он подумал было, не выставить ли не допитую еще с Нового года водку, но не сделал этого.

— Разве плохо мы живем? — рассуждал милиционер, оглядывая чистую полупустую кухню. Вон квартиры новые все получать стали, у всех ванные, уборные отдельные, телевизоры у всех… У вас есть телевизор?

— Нет.

— Как же это вы, не скучно разве без телевизора?

— Да вот не завел пока…

— Нет, телевизор обязательно надо, особенно если кто не пьет. Как без телевизора? Хуже как без курева, если кто курит.

— Я не пью и не курю.

— Тем более телевизор надо, — убедительно повторил милиционер.

Он встал и заглянул в комнату, где теперь лежали два чемодана и книги Соломона Исаковича.

— Обстановки нету еще, — заметил он сочувственно. — Да, я и сам вон за финским гарнитуром стою. А книжек много — это хорошо.

— Да, — согласился Соломон Исакович.

Милиционер снова обвел кухню ищущим взглядом, вздохнул и опять присел на табуретку. Но Соломон Исакович водку так и не выставил.

— Неплохо живем, совсем неплохо, — повторил милиционер. — Что же вашему родственнику там понадобилось, капитализма он не видал?

— Да нет, просто среди своих пожить захотелось, — Соломон Исакович и сам не заметил, как эти слова сорвались у него с языка.

— Среди своих? Это капиталисты ему свои? Так получается? У нас родился, у нас учился, на нашей хлеб-соли воспитался, и на тебе! Нет, вы меня, конечно, извините, а народ вы странный — чуть что не по вас, виль хвостом, и ваших нет! В нашем народе так не полагается, нет, у нас если трудности, мы с ними боремся, а не так.

Соломон Исакович промолчал, а водку все-таки не поставил.

— Молчите все, — вздохнул милиционер. — Тоже, видно, себе на уме. Оттого и телевизор не покупаете. Ну, как хотите, дело хозяйское.

Ничего существенного он так и не спросил и скоро распрощался.