|
Женщины наперебой говорили об украшениях и платьях из невиданных материй, привезенных финикийскими купцами, мужчины судили о женщинах и ценах на скот. Кое-кто вел беседы о Законе, вспоминались слова священников Храма. Шли не спеша, дорога длинная, хотя и знакомая: некоторые ходили по ней трижды в год: на Песах, Шаву-от, или Пятидесятницу, и праздник Кущей. Каждый израильтянин согласно Закону должен посещать Иершалаим по этим праздникам. Бросить хозяйство могли, конечно, не все, да и длинный — трех-, а то и четырехсуточный! — переход тяжеловат, вот и получается: в Иершалаим — только на Песах и Гамацот, на праздник опресноков.
Но сейчас все мысли уже о доме. Позади всех, чуть поотстав, шли двое: один высокий, чернобородый, в белых одеждах, с богатой золотой пряжкой на поясе, второй — в голубом хитоне, с короткой бородой, моложе первого. И никто их не замечал, никому, казалось, до них дела не было, хотя и странно: чужие они явно, не из Нацерета. Здесь о каждом знали почти все: кто где живет, как кого зовут, у кого сколько детей, но эти двое… Петр непрерывно внушал окружающим: «Смотри сквозь нас…» И неторопливо искал нужную мысль. «…синее платье с голубой накидкой…» — это вон та молодая женщина. Муж пожалел денег — купить ей подарок. «… колеса скрипучие какие, придем — смажу…» — мужчина, ведущий осла, запряженного в одноосную повозку. «…как болит спина. А до ночлега еще далеко. Дойти бы…» — старуха с мешком через плечо, на лице — боль. Нет, не то, все не то… «…толстый мужик в красивых сандалиях… что он хотел от меня?» — о чем подумал отец? Ага! Вот ты где, маленький Иешуа! Спасибо за «толстого мужика», Кевину понравилось бы… Петр всмотрелся в бредущих людей и увидел мальчика, чьи мысли он только что слышал. Да, Иешуа, вчера еще у тебя не было этой ссадины на коленке… Пацан, что и говорить. Петр усмехнулся: будущий Мессия с оттопыренными ушами и разбитыми коленками. Однако работа. Мастер и Техник ускорили шаг и поравнялись с семьей Йосефа. Петр лишь на секунду задержался — подошел к смертельно усталой старухе с мешком, слегка коснулся плеча. И как реакция — мгновенная мысль. «…вот странно! Ветерок подул, и спину отпустило…» Петр улыбнулся — довольный. Подумал: давненько не лечил людей прикосновениями, как библейский — книжный! — Иисус, навыка, однако, не потерял. Ничего, маленький Иешуа, все своим чередом, я и тебя этому научу… Иосиф, как и многие, вел на длинной веревке ослицу, запряженную в повозку. На повозке сидела Мария с двумя дочками. Иешуа шел впереди. Как взрослый мужчина, которому не пристало праздно сидеть, а положено следить за дорогой: то и дело попадаются крупные камни, их надо столкнуть с пути, колеса не должны на них наезжать. Вдруг в голове мальчика прозвучал тихий, но очень отчетливый вопрос: «Ты хотел бы быть таким, как твой отец?» Иешуа испугался — такого с ним никогда не случалось! — но скорее машинально, по инерции, нежели осознанно, ответил мысленно: «Да». Новый вопрос, чуть погромче, но все равно — как бы изнутри: «А тебе хочется узнать, что хотел от тебя тот толстяк в красивых сандалиях?» «Да». Иешуа начал оглядываться по сторонам и увидал шедшего рядом высокого, красивого, богато одетого мужчину. Откуда он взялся? Никого на дороге не было, кроме назаретян… Встретился с ним глазами, и опять в мозгу прозвучало: «Я расскажу тебе. Пойдем со мной». Странно, но Иешуа не испытывал страха, он знал: страх должен быть, но незнакомец казался мальчику таким добрым… «Ты ангел?» «Да». |
