Моей доли с выполненного заказа покойного Артура Кана хватит, чтобы вылечить Сашке руку, а тете Полине переехать в район получше, с хорошей школой для брата. В том, чтобы подарить ей новый телевизор и абонемент в фитнес сложностей я тоже не видел. Денег хватит. После этого можно будет сказать, что две тетины мечты из трех сбылись. Да и на любовном фронте у нее все должно наладиться со сменой окружения…

В дверь позвонили.

— Сиди, я открою, — быстро сказал я, опережая тетю.

Подумал, что это Тайм, машинально глянул на мини-карту, но иконка клан-лида показывала, что тот во дворе. Я ожидал увидеть за дверью кого угодно, но там стоял… Вова. Гладко выбритый, в брюках и выглаженной светлой рубашке, он топтался на одном месте. Причесанный и посвежевший. И от него за версту разило одеколоном.

— Привет… — Он запнулся. — Матвей. Полина дома?

— Чего хотел?

Сзади появилась сама тетя:

— Моть, пусти его.

Я посторонился, впуская гостя, и прикрыл дверь. Сам прислонился к стене, сложив руки за спиной. Вова неуверенно оглянулся на меня, но я уходить не собирался.

— Я это… Попрощаться. Уезжаю я. И извиниться. В общем, ты это… Полин… Не держи зла. И ты, Моть, — обернувшись, добавил он. — Бес попутал, в долги влез. Когда проигрывал — бухал, когда выигрывал — бухал и того хлеще. А ведь мне тридцать пять скоро…

Вова уезжал на буровую. Сказал, что устроился вахтенным разнорабочим, а в промежутке между вахтами будет ездить в родной город, присматривать за старенькой матерью.

— В общем, прости меня, Полин. Ты баба хорошая, у тебя еще все будет. А я… — Он тяжело вздохнул и вдруг улыбнулся так, как умел, лицо разгладилось и на какой-то миг снова стало молодым и чистым. — Я тоже чего-нибудь хорошее еще получу… Прощай!

После ухода Вовы тетя Полина сначала поникла, а потом воспрянула духом:

— А я все-таки рада, что он за ум взялся, — сказала она. — Да и мне спокойнее, знать, что он далеко…

Я собрал нехитрые пожитки — ноутбук, сменное белье, пару джинсов и футболок, решив, что пора обновлять гардероб. Расцеловавшись с тетей и обнявшись с Сашкой, собрался уходить. На пороге остановился, почесал затылок и уверенно вернулся к его кровати:

— А знаешь, что, братишка? Держи! Дарю!

С этими словами я вручил ему свой новый ноутбук и, потрепав по голове радостно орущего Саню, вышел.

Спустившись на улицу, направился к машине Тайма, когда передо мной выросла тень какого-то парня. Приглядевшись к профилю, который высветила Мета, я вспомнил, кто это. Герман Марусевич, ухажер Оли Воронцовой. Он встал прямо у меня на пути, и я остановился.

— Ты же Матвей? — у него-то мета-интерфейса не было, а потому он меня узнал не так быстро.

— Да, я. А ты — Герман. Знакомый Оли.

— Я ее парень!

— Да? Поздравляю. — После всего пережитого я был далек от всего, что бы он ни хотел мне предъявить. А то, что он с претензиями, было легко понять по его набыченному виду, странному возбуждению и сквозившей в каждом слове агрессивности. — Пройти дай.

— Стоять! — рявкнул он. — Слушай сюда! Я везу Олю в Италию! Не в отпуск на неделю, а на два года, и оплачиваю ей учебу в школе моделей! Я должен понимать, в кого вкладываю деньги, тебе понятно?

— Рад за Олю.

— Нет, ты не понял. В «Лунном сумраке» у меня есть свои люди!

Он говорил о том клубе, где мы с Олей… В общем, где у нас все было.