Масик загоготал, его кривые и гнилые зубы отвратительно заскрипели. Крепко схватив одной рукой мальчика, он кивнул своему спутнику, чтобы тот перерезал ребенку горло. Но Джинн выскользнул из рук Масика и сильно укусил его.

Взвыв от боли, Масик отдернул руку.

Халиф наконец нащупал револьвер и дважды выстрелил сквозь тунику. Один из убийц повалился назад с двумя дырками в груди.

Второй бандит выстрелил, задев ногу Тарика, но третья пуля владельца оазиса попала ему прямо в лицо. Негодяй упал, так ничего и не сказав, но схватка только начиналась.

Снаружи ночное эхо подхватило грохот выстрелов. Теперь выстрелы гремели со всех сторон. Бедуин различил грохот старых винтовок вроде той, что была у убитого им бандита. Им отвечал дребезжащий звук автомата Сабаха и автоматические винтовки его людей.

Тарик потянулся к сыну и сунул револьвер мальчику в руку. Сам он взял старую винтовку одного из убитых бандитов, потом выдернул из песка изогнутый нож и направился в глубь палатки.

Его старшие сыновья лежали там, словно отдыхая, бок о бок. Их одежда была пропитана темной кровью и пробита во многих местах.

Волна чувств захлестнула Халифа — боль, горечь и гнев.

А снаружи продолжали стрелять. Бедуин вонзил нож в стенку палатки и прорезал небольшое отверстие. Выглянув, он осмотрел поле боя.

Сабах и трое мужчин из каравана стреляли, укрывшись за мертвыми верблюдами. Группа бродяг, одетых как бандиты, которых убил Халиф, отстреливалась, стоя по колено в воде, прячась за пальмами.

Их было не так много, чтобы взять лагерь силой. Он повернулся к Джинну.

— Как эти люди сюда попали?

— Они попросили разрешения остаться, — ответил тот. — Мы напоили их верблюдов.

Мысль о том, что бандиты воспользовались традициями бедуинов, щедростью и гостеприимством сыновей, прежде чем убить их, еще больше разгневала Халифа.

— Оставайся здесь, — приказал он Джинну.

Хозяин оазиса расширил отверстие и шагнул во тьму. Двигаясь по широкой дуге, он обошел своих врагов и проскользнул им за спины. Занятые Сабахом и его людьми, которые атаковали их с фронта, бандиты не заметили Халифа. Подобравшись к ним, он открыл огонь, стреляя им в спины, почти в упор.

Трое погибли сразу, а потом — четвертый. Пятый попытался бежать и был убит выстрелом Сабаха, но шестой — последний бандит — вовремя повернулся и выстрелил в ответ.

Пуля попала Тарику в плечо, отшвырнув назад, боль пронзила насквозь все его тело. Он упал в воду.

Бандит бросился к бедуину, полагая, что тот мертв или слишком сильно ранен, чтобы бороться. Халиф же, нацелив на противника старую винтовку, нажал на спусковой крючок. Гильза застряла в затворе. Он постарался передернуть затвор, но раненая рука оказалась слишком слабой, чтобы выбить перекосившуюся гильзу.

Бандит поднял ружье, нацелившись в грудь Халифа. И тут словно гром прогрохотал «Веблей».

Убийца рухнул возле финиковой пальмы с удивленным выражением на лице, а потом соскользнул вниз, выронив винтовку в воду.

Джинн стоял, держа оружие двумя руками. Глаза мальчика наполнились слезами.

Халиф огляделся в поисках врагов, но никого не увидел. Стрельба прекратилась. Слышен был лишь резкий голос Сабаха, отдававшего приказы его людям. Схватка закончилась.

— Подойди сюда, Джинн, — приказал Тарик.

Его сын подошел, дрожа всем телом. Халиф взял его за руку.

— Посмотри на меня.

Мальчик не ответил.

— Посмотри на меня, Джинн.

Наконец Джинн повернулся. Отец крепко вцепился в его плечо.

— Мой сын, ты слишком молод, чтобы понять, но ты сделал великую вещь. Ты спас жизнь своему отцу. Ты сохранил свою семью.

— Но мои братья и мать мертвы! — воскликнул Джинн.