|
Все эти жаркие дни росло всё, зрело, и кто трудился усердно, тот обязательно пожнёт и всю зиму будет сыт, не испытывая нужду. В самом деле, и дни становились короче, а утра туманнее. Скоро и вода в реках остывать начнёт. От этих раздумий Вейе стало тепло и спокойно. Смотрела на редкие жёлтые листья на гибких ветках старых ив, предвещавшие скорую осень — хоть до холодов ещё далеко, а думать о зимовье уже нужно начинать, сама природа нашёптывала, напоминала.
Шёл княжеский отряд легко и бордо до самого полудня, а после око Ярилово воспылало жаром, будто в отместку — рано думать о холодах. Пекло нещадно, пришлось отряду у илистого бережка останавливаться — лошадей поить, да ополоснуться в реке самим. Вейя, глянув в сторону, где с другими старшими войнами да десятником разговаривал князь, присела у телеги на расстеленную шкуру, в тень прячась отдохнуть малость, всё же утомительный для Вейи после долгого перерыва был путь. И на телегу бы пересесть, что предлагали уже не раз князь и десятник, да Вейя отзывалась, упрямясь — назвалась в седло, теперь уже до конца. И только в дремоту, душную, напоенную тёплым сухим запахом трав, провалилась, как кмети шум подняли, что за несколько вёрст слышно их стало, спугнув с веток ив птиц разных. — А ну, тише там! — зычный оклик Далебора оборвал резко общее веселье. — Раскагахтались гуси, только выпусти. Гридни смолкли, видя, что не в духе сотник. Вейя невольно скользнула взглядом по сильному, ладно сложенному телу Далебора — тот броню скинул, оставшись в рубахе и штанах, что закатал до колен, войдя в воду с конём, верно, чуявшим раздражение хозяина — фыркал недовольно, глаза пучив. Далебор обернулся чуть, будто ощутил на себе чужой взгляд, полоснув Вейю, словно хлыстом, жгучим злым взглядом. Вейя аж заёрзала на месте, да куда прячешься? — Что-то Далебор ныне как туча хмурая, всё ворчит, — усмехнулся гридень Вязга, который в стороне проверял упряжь, проходя вдоль крытого воза. — Конечно, то дело немудрёное, — хохотнул другой гридень Межко, — коли не спать всю ночь — только и были слышны стоны из клети, — ответил, да тут же смолк, кашлянул в кулак, когда заметил сидевшую на земле Вейю, вспомнив, что среди мужей и девица есть. На том разговор и был окончен, хотя если бы не заметили её, много бы она чего ещё услышала. Вязга только усмехнулся, головой качнув. Вейя и не обратила на то внимания, бывало, всякое она слышала в мужицкой ватаге Гремислава, когда с ним по весям разъезжала — привыкшая к колким словцам да насмешкам острым, которые, как и должно быть, водились в мужицком скопище. И всё же пронеслось едкое возмущение — и тут не упустил своего Далебор. Не изменит его ничего, верно, подола бабьего ни одного не упустит. Вейя отвернулась, всё же попыталась немного
|
