— Если вам еще не известно имя нового потенциального «серийного» пациента, то это Кларк Малхозен. Полагаю, вам хочется знать, почему я настоял, чтобы им занимались не вы.

— Было бы неплохо, — согласилась Лори. Она почувствовала некоторое облегчение. Тон Келвина не был жестким, свидетельствуя о том, что он не собирался устраивать ей разнос или, того хуже, временно отстранять от выполнения служебных обязанностей.

— Собственно, дело в том, что вы еще не закрыли дела более чем месячной давности из вашей так называемой серии. Не может быть, чтобы на данном этапе вы еще ждали каких-то лабораторных или других результатов, так что вам следует их закрыть. Честно говоря, не знаю, по какой причине, но шефу в связи с этим было высказано недовольство в мэрии. Как бы там ни было, он дал мне понять, что хочет, чтобы их побыстрее закрыли, и я соответственно довожу это до вашего сведения. Возможно, это как-то связано со страховками, или с семьями, или еще с чем-то. Одним словом, заканчивайте! Я предоставляю вам, так сказать, «канцелярский» день на их завершение. Договорились?

— Я не закрыла их, потому что, положа руку на сердце, не могу со всей ответственностью утверждать, что смерть в этих случаях носила случайный или естественный характер. Я знаю, что вам не хочется называть их убийствами, поскольку это подразумевало бы серийного убийцу, а я не могу это доказать — по крайней мере пока.

— Лори, не осложняйте мне жизнь, — ответил Келвин. Он угрожающе подался вперед, буквально пронзая ее взглядом темных глаз. — Я стараюсь проявлять благодушие и к тому же не мешаю вашим попыткам проследить определенную взаимосвязь. Однако сейчас вам предстоит сделать выбор заключения. Лично я бы — как и Дик Катценбург — предпочел «естественный», потому как других доказательств у вас нет. Свидетельства о смерти могут в любой момент быть исправлены при наличии новых данных. Мы не можем держать эти дела в подвешенном состоянии целую вечность, а вам не стоит устраивать массовой истерии, бездоказательно называя это убийствами. Будьте благоразумны!

— Хорошо. Я так и сделаю, — с обреченным вздохом согласилась Лори.

— Благодарю вас! Но, черт возьми, вы говорите таким тоном, будто я прошу вас сделать нечто невообразимое. Кстати, раз уж мы заговорили об этом: что вам удалось узнать о тех делах из Куинса? Демографические данные такие же?

— Похоже, да, — устало ответила Лори. Держа руки на коленях, она наклонилась вперед и смотрела в пол. — По крайней мере исходя из того, что мне удалось выяснить из отчетов криминалистов. Я жду медицинские карты.

— Держите меня в курсе! А теперь поднимайтесь к себе в кабинет и завершайте работу!

Кивнув, Лори встала. Она посмотрела на Келвина с горькой улыбкой и, повернувшись, уже собралась уходить.

— Лори, — окликнул ее Келвин. — У вас какой-то подавленный вид. На вас это не похоже. В чем дело? У вас все в порядке? Вы меня беспокоите. Уж кого-кого, а вас-то мне совсем не нравится видеть в таком угнетенном состоянии.

Лори повернулась и посмотрела на Келвина. Она была поражена. Задавать такие вопросы и выражать даже малейшую заботу было не в его стиле. Она вообще не привыкла к подобному участию со стороны какого бы то ни было официального начальства и уж тем более вечно мрачного Келвина. И эта его неожиданная мягкость ее тронула. Но ей вовсе не хотелось разрыдаться в присутствии своего шефа, и она изо всех сил попыталась сдержать эмоции, сделав глубокий вдох и задержав на минуту дыхание.