Де Болье пристально посмотрел на собеседника, подозревая, что тот смеется над ним.

Канадец между тем невозмутимо продолжал:

— Огонь, который мы видим вдалеке, разведен не индейцами, не охотниками, но белыми, еще мало знакомыми с пустыней.

— Вот тебе на! Надеюсь, вы объясните мне этот вывод.

— Охотно, и вы скоро сознаетесь, что я прав. Вслушайтесь же в мои слова, это надо знать.

— Я слушаю, приятель.

— Разумеется, для вас не новость, — продолжал с неизменным хладнокровием охотник, — что прерия достаточно населена.

— Это верно, — с улыбкой согласился молодой человек.

— Но самые опасные враги в прерии не дикие звери, а люди, индейцы и охотники знают это и потому стараются по мере возможности уничтожать свои следы и скрывать свое присутствие.

— И с этим согласен.

— Очень хорошо. Когда краснокожие или охотники вынуждены развести огонь, чтобы приготовить себе пищу или отогреться, они тщательно выбирают самые сухие деревья.

— Признаться, я не вижу причины для такой тщательной предосторожности.

— Сейчас вы ее поймете, — сказал охотник. — От сухого дерева бывает голубоватый дым, который легко сливается с синевой неба, он незаметен даже вблизи, тогда как сырое дерево, когда горит, выделяет густой, белый дым, и о присутствии тех, кто развел огонь, становится известно на большое расстояние. Вот почему при одном взгляде на этот дым я тотчас сказал вам, что его развели белые — и белые, не знакомые с прериями, иначе они непременно набрали бы сухого хвороста.

— Это любопытно, черт побери! — заявил молодой человек. — Надо в этом удостовериться.

— Что же вы хотите делать?

— Хочу пойти посмотреть, что за люди развели этот огонь.

— С какой стати вам трудиться, когда я уже сказал, кто они?

— Положим, но я намерен лично удостовериться; с тех пор, как мы живем вместе, дружище, вы наговорили мне столько чудес, что я был бы не прочь хоть раз убедиться на самом деле.

И, не слушая больше возражений канадца, молодой человек разбудил своего слугу.

— Что прикажете, ваше сиятельство? — произнес тот, протирая глаза.

— Живо взнуздай лошадей, Ивон. Бретонец встал и исполнил приказание.

Граф вскочил на лошадь, охотник, покачав головой, последовал его примеру, и все трое спустились с пригорка крупной рысью.

— Увидите, что я прав, — сказал Меткая Пуля.

— Верю, но тем не менее мне любопытно удостовериться.

— Так едем, раз уж вы непременно хотите этого, только пропустите меня вперед, нельзя знать заранее, с кем придется иметь дело, всегда надо быть настороже.

Канадец проехал вперед, спутники последовали за ним.

Огонь, замеченный графом с вершины пригорка, находился не так близко, как он полагал. Кроме того, охотник должен был огибать в высокой траве кустарники и густые заросли, которые ежеминутно преграждали дорогу, а это значительно удлиняло расстояние; прошло добрых два часа, прежде чем они достигли места, куда направлялись.

Когда они были наконец на небольшом расстоянии от огня, который так сильно возбудил любопытство графа де Болье, канадец остановился, сделав знак спутникам, чтобы они последовали его примеру.

Те повиновались.

Меткая Пуля сошел с лошади, передал поводья Ивону и, взяв винтовку в руки, сказал:

— Пойду на разведку.

— Идите, — коротко ответил граф.

Он был человек испытанной храбрости, однако с тех пор, как странствовал по прериям, увидел, что отвага без осторожности — безумие, когда имеешь дело с врагами, которые всегда призывают на помощь хитрость и коварство.