|
Это всё реально чумово и кайфово, и Линор, когда обедала этажом ниже, наблюдала, как устанавливают пластмассовые пальмы и развешивают цветочные гирлянды, а на некоторых девчонках были пластмассовые травяные юбки, потому что вечеринку закатили тематическую, на тему Гавайев: название, выведенное помадой на большом бумажном плакате перед Галдеж-Холлом, извещает, что это вечеринка «Смелейяклейямлейя», что, решила Линор, реально классно и кайфово, и всем будут выдавать леи , ха, всем мужикам, которые явятся из других колледжей и войдут по пропускам. У них там в комнате горы этих леев, Линор видела их после обеда.
– Есть такое, – говорит Клариса. – Итак. – Не я, – говорит Сью Шо. – Токанея, больше ни в жисть, я сказала и я отрезала. Па муа. Клариса смеется и тянется к стакану с Джетсонами. – Проблема, однако, – говорит Минди с койки, фуфайка скользит с плеча и вот-вот упадет, судя по впечатлению, – проблема в том факте, что внизу… есть еда, еда внизу, в столовой, рассеянная под раскидистыми лапами пластмассовых пальм, и вложились в нее мы все. – Это верно, – вздыхает Клариса, тыча в «Повтор» стерео. У нее такие голубые глаза, что Линор они кажутся жаркими. – А все, что есть у нас, – донельзя изысканное пюре в холодильнике, – говорит Минди, и это правда, всего-то чистая пластмассовая посудка, набитая соленым пластилиновым картофельным галдеж-пюре, всё, что они сумели умыкнуть за обедом, глядя, как с кухни исчезают печеньки, потом хлеб… – Но вы, девчонки, сказали, что вниз ни за что не пойдете, – говорит Линор. – Помните, вы мне все уши прожужжали, какие они пошлые, эти вечеринки, тусовки, они как мясная лавка и как легко засасывают, «типа как бы», говорили вы, и что надо избегать этой дряни любой ценой, и что мне нельзя, ну… – Она обводит их взглядом, она хочет спуститься, она обожает танцевать, на ней убойное новое платье, прикупленное в «Темпо» в Восточном Коринфе всего за… – Она хочет пойти, Клариса, – говорит Минди, перебрасывает ноги через край койки и резко оказывается в сидячем положении, – а она наша гостья, и нужно учесть фактор «Дорито» , и если мы заскочим на шесть быстрых минуточек… – Ну понятно. – Клариса глядит из-под отяжелевших век на Линор, видит, как та рвется в бой, поневоле улыбается. Сью Шо сидит спиной за своим столом, ее зад, реально обалденно толстый и широкий, свисает с краев стула, видит Линор. Клариса вздыхает. – Дело в том, Линор, ты просто не знаешь. Эти вечеринки – жутко утомительные, неприятные, мы ходили весь первый семестр, от них начинает буквально выворачивать, через какое-то время физически заболеваешь, девяносто девять целых девять десятых процента мужиков – просто ящерицы, рептилии, и ужасно быстро становится ясно, что ничего там нет, кроме унылого ритуала, обряда, и бог знает кто хочет, чтобы мы этот обряд разыгрывали, снова и снова. Даже поговорить толком никак. Реально омерзительно. – И она пьет воду из стакана с Джетсонами. Сью Шо кивает столу. – Я скажу, что мы сделаем. – Минди Металман прыгает на пол, хлопает в ладоши. – Линор идет и облачается в то сумасшедшее фиолетовое платье, я видела, ты его вешала в шкаф, а мы втроем остаемся, мигом докуриваем косяк, а потом все быстренько сбегаем вниз, Линор проходит краткий курс гуманитарного образования и танцует танец или два, пока мы крадем в районе семи тонн еды, а потом обратно, Дэвид Леттерман начнется меньше чем через час. – Нет, – говорит Сью Шо. – Ну оставайся тут, дорогой сосок, мы это переживем, если уж из-за полудрянной вечеринки ты ховаешься, как… – Ладно, слушьте, пошли и всё тут, – Клариса менее чем воодушевлена. |
