|
Зиновьев, Г. Щедровицкий, Б. Грушин, Б. Кузнецов и др. Эти исследователи искали и находили дефекты в научных объяснениях, обнаруживая неизбежные в процессе их получения ошибки и допущения, которые заставляли усомниться в достоверности получаемых наукой выводов. Однако, твёрдо придерживаясь традиционных и понятных противопоставлений: «сознание» и «мир», «человек» и его «познание», – дальше критики оснований продвинуться невозможно, но такая критика сослужила большую службу признанию естественных ограничений человеческого познания мира. Методологи анализировали тексты, исследовали деятельность, проектировали решения. Но собственный способ такого анализа не стал предметом их озадаченности и не исследовался – предмет методологии так и не был определён ясно. А не определившись с собственным предметом, методология скоро выродилась в «методический анализ» исследовательских приёмов, «анализ методик» исследования, и так, по-видимому, она воспринимается сегодня большинством. И хотя любая образовательная программа вуза включает в себя обязательный курс «Методологические проблемы X», содержание такого курса обычно сводится к констатации противоречий, накопленных той наукой, за изучение которой берутся студенты.
Методология, однако, по определению, учение о методе. Метод, конечно, стоит понимать шире, нежели методика, ибо метод лежит в основании любой методики, любой исследовательской практики. Не случайно в диссертациях на соискание учёных степеней «методологическому основанию» исследования посвящён обязательный раздел. В этом разделе соискатели скрупулёзно перечисляют теории науки, в рамках которых проводили собственное исследование, и поминают авторов этих теорий. Но ведь даже самые стройные и строгие теории сами должны иметь основания. Уже потому хотя бы, что теории создавались людьми, которые вот так думали. Итак, продвигаясь к основаниям оснований, мы неизбежно упираемся в нечто, что лежит в основе всех оснований. И нам не уклониться от этого вопроса, потому что, не определившись в нём, мы обречены на сомнения в надёжности всего, что на этом основании выстроено, каким бы «основательным» нам ни казалось само строение. Но что лежит в основании оснований? Совсем недалеко ещё время, когда этот «проклятый» вопрос снимался простым и твёрдым заклинанием – «марксистско-ленинская методология». Сейчас, конечно, нелегко воспроизвести в полном объёме всё то, что заключало в себе такое признание. Но, если коротко, это означало, что мир объективен, то есть существует вне нас и независимо от нас. Что человек обладает таким утончённым свойством – познанием. Что мир, следовательно, познаваем человеком. Что процесс познания мира человеком, пусть и труден и тернист, неминуемо ведёт его к истине (к тому, что есть на «самом деле»). Что, хоть истина и недостижима в своей полноте, само приближение к ней открывает для человека возможность изменять мир, познавая законы, по которым он устроен. А преобразование мира под человеческие нужды и есть цель познания. Так утверждал К. Маркс. А В.И. Ленин уточнил этот тезис: «От простого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике – вот истинный путь познания». Эти постулаты стали на долгое время непререкаемым основанием любых научных изысканий в нашем отечестве, потому что это и есть «марксистско-ленинская методология», а другой быть не могло, далее действовал уже разработанный позже принцип «классового подхода» в науке. Сейчас эти «прописные истины» могут показаться наивными, но, смею заверить, именно они лежали в основе основ любого исследования. Более того, они были опорами формирования умов, и по сей день эти истины имплицитно содержатся в подавляющем большинстве наших умопостроений. Но да, это была, хоть и своеобразная, методология. Потому что такая система представлений, «форпостов веры», задавала аксиомы познания и отвечала на основные вопросы человеческой деятельности: что (познаём), зачем и как? Справедливости ради следует заметить, что другого ответа на вопрос «как» тогда и не могло быть. |
